Труп в оранжерее
Шрифт:
— Не совсем судят, — сказал Питер, потихоньку подводя ее к комнате, — это только формальность, понимаешь. Веселый старый судья послушает, как будут читать обвинение, а затем встрянет старина Мурблс и скажет, что ему нужны только прямые улики, поскольку он должен проинструктировать адвоката. Это — Биггс, ты знаешь. Затем они послушают свидетельство ареста и Мурблс скажет, что старина Джеральд имеет право на защиту. Это все до выездной сессии суда присяжных — свидетельство перед большим жюри — чепуха! Это будет в начале следующего месяца, я думаю. Ты должна будешь встряхнуться, чтобы быть в форме к тому времени. Мэри вздрогнула.
— Нет-нет! Разве мне нельзя избежать этого? Я не могу проходить через все это снова. Я, должно быть, больна. Я чувствую себя ужасно. Нет, не входи. Я не хочу, чтобы
Питер колебался, несколько встревоженный.
— Действительно, вам лучше не входить, мой лорд, извините меня, — сказал голос Бантера у его уха. — Только вызовите истерику, — добавил он, мягко уводя своего хозяина от двери. — Весьма печально для обеих сторон и в целом безрезультатно. Лучше подождать возвращения ее светлости, вдовствующей герцогини.
— Совершенно верно, — сказал Питер. Он повернул обратно, чтобы подобрать свои принадлежности, но был ловко опережен. Он еще раз поднял крышку сундука и посмотрел внутрь.
— Что вы нашли на той юбке, Бантер?
— Гравий, мой лорд, и серебряный песок.
— Серебряный песок.
Позади охотничьего домика Ридлсдейла широко и Далеко простиралась болотистая местность, поросшая вереском. Вереск был коричневым и влажным, а маленькие ручьи казались совсем бесцветными. Было шесть часов вечера, но солнце еще не зашло. Целый день небо закрывали плотные тяжелые облака, двигавшиеся с востока на запад. Лорд Питер возвращался назад пешком после долгого и безрезультатного поиска сведений о мотоциклисте, комментируя вслух страдания своей общительной души. «Если бы старина Паркер был здесь», — пробормотал он и внезапно остановился, увидев на земле отпечаток шин.
След вел к дому на ферме, которая находилась на расстоянии двух с половиной миль от усадьбы и была известна под названием Грайдерс-Холл. Ферма располагалась в северном направлении от деревни Ридлсдейл и представляла собой одинокий форпост, стоящий на краю болот, в долине с плодородной землей между двумя широкими возвышенностями, поросшими вереском. След спустился вниз с Вемелингского холма, обогнул отвратительное болото и в полумиле от него пересек небольшую речку Рид, прежде чем привел к ферме. У Питера оставалось мало надежды на то, что он услышит какие-нибудь новости в Грайдерс-Холле, но он был полон решимости заглянуть под каждый камень. Несмотря на расследование Паркера, он был уверен, что мотоцикл ехал по главной дороге и, возможно, проехал прямо через Кингс-Фентон, не останавливаясь и не привлекая внимания. Но он собирался поискать в округе, а Грайдерс-Холл как раз находился по соседству. Питер сделал паузу, чтобы снова разжечь трубку, а затем неожиданно остановился. Тропинка была размечена прочными белыми столбиками через равные интервалы и окружена изгородью. Причина этого была ясна: через несколько ярдов после спуска в долину слева начиналась гряда поросших травой холмов, а между ними — мутное черное болото, в котором все, что было тяжелее трясогузки, в мгновение ока превращалось в череду маленьких пузырьков. Уимзи наклонился за лежащей под ногами смятой банкой из-под сардин и бросил ее в трясину. Банка ударилась о поверхность, издав чавкающий звук, и постепенно исчезла. С чувством, похожим на то, которое каждого находящегося в депрессии повергает в уныние, Питер грустно оперся на изгородь и погрузился в размышления о многообразии пустых предположений относительно 1) тщетности человеческих желаний; 2) изменчивости; 3) первой любви; 4) разрушения идеализма; 5) последствий Первой мировой войны; 6) планирования рождаемости и 7) добровольного заблуждения. Он потерял всякую надежду. Осознав, что он замерз и проголодался, а идти предстоит еще несколько миль, он пересек ручей по скользким камням, выложенным в ряд, и направился к воротам фермы, которые выглядели довольно прочными и неприступными. Мужчина, опиравшийся на них, жевал соломинку. Он не пошевелился, когда Уимзи приблизился.
— Добрый вечер, — бодро сказал лорд, кладя руку на щеколду. — Прохладно, не правда ли?
Мужчина не ответил, но наклонился еще сильнее и вздохнул. На нем были куртка из грубой шерсти и бриджи, его гетры были в навозе.
— По сезону, не так ли? — сказал Питер. —
Мужчина отбросил соломинку и сплюнул в направлении правого ботинка лорда Питера.
— Много животных у вас пропадает в болоте? — продолжал Питер, беспечно отодвигая засов на воротах и опираясь на них с противоположной стороны. — Я вижу, у вас довольно надежная ограда вокруг дома. Но, должно быть, немного опасно в темноте, на случай, если вы захотите совершить небольшую вечернюю прогулку с другом?
Мужчина снова сплюнул, надвинул шляпу на глаза и спросил коротко:
— Что надо?
— Ну, — сказал Питер, — я думал о том, чтобы нанести маленький дружественный визит мистеру — владельцу этой фермы, так сказать. Соседи по загородной местности и все такое. Эта часть страны не густо населена, не так ли?! Он дома, как вы думаете? Человек хмыкнул.
— Рад слышать это, — сказал Питер. — Так необыкновенно чудесно обнаружить, что все вы, йоркширцы, такие добрые и гостеприимные, не правда ли? Не важно, кто вы, всегда найдется место у домашнего очага. Извините меня, но знаете ли вы, что вы опираетесь на ворота и я не могу открыть их? Я уверен, что это чистая оплошность, только вы, возможно, не осознаете, что как раз там, где стоите, вы оказываете максимальное давление. Какой очаровательный дом, не так ли? Все так сурово и мрачно, и все такое. Никаких вьющихся растений, или маленького заросшего розами крыльца, или чего-нибудь пригородного. Кто живет в нем?
Человек рассматривал его сверху вниз в течение нескольких мгновений и затем ответил:
— Мистер Граймторп.
— Нет, в самом деле? — спросил лорд Питер. — Только подумайте. Именно тот человек, которого я хотел видеть. Образцовая ферма, не так ли? Куда бы я ни отправился вдоль или поперек Северного райдинга, я слышу о мистере Граймторпе. «Масло Граймторпа самое лучшее»; «Овечья шерсть Граймторпа никогда не рвется»; «Свинина Граймторпа тает во рту»; «Для ирландского рагу возьмите баранину Граймторпа»; «Живот, набитый говядиной Граймторпа, никогда не печалится». Моим заветным желанием было увидеть мистера Граймторпа во плоти. А вы, без сомнения, его ярый сторонник и правая рука. Вы вскакиваете с кровати перед началом дня, чтобы подоить коров посреди пахнущего сена. Вы, когда тени вечера сгущаются, домой из гор ведете овцу с кротким взором. Вы при ярком и гостеприимном огне очага рассказываете вашим милым младенцам истории давних дней. Замечательная жизнь, хотя, возможно, немного монотонная зимой. Позвольте мне пожать вашу честную руку.
Был ли человек тронут этой лирической вспышкой или слабеющий свет не был слишком тусклым, чтобы скрыть бледный блеск металла в ладони лорда Питера, но, во всяком случае, он немного отодвинулся от ворот.
— Огромное спасибо, дружище, — сказал Питер, проскальзывая мимо него. — Я понимаю это так, что найду мистера Граймторпа в доме?
Человек молчал, пока Уимзи не прошел около дюжины ярдов по мощеной дорожке, а затем окликнул его, не оборачиваясь:
— Мистер!
— Да, старина? — приветливо ответил Питер, возвращаясь.
— Может случиться, что он натравит собаку.
— Не может этого быть, — сказал Питер. — Преданная собака приветствует возвращение блудного сына. Сцена семейного торжества. «Мой родной, давно потерянный мальчик!» Рыдания и речи, пиво повсюду на восхищенной арендованной земле. Веселье у старого домашнего очага, пока балки не зазвенят и всю копченую ветчину не снимут для участия в кутеже. Спокойной ночи, сладкий Принц, пока коровы не придут домой, и собаки не съедят Иезавель, когда собаки весны идут по следам зимы. — «Я думаю, — добавил он про себя, — они закончат пить чай».
Когда лорд Питер приблизился к двери фермы, его настроение улучшилось. Он любил наносить такого рода визиты. Питер пристрастился к расследованию преступлений, как мог бы, при наличии другого темперамента или телосложения, пристраститься к индийскому гашишу — за его волнующие свойства — в момент, когда жизнь казалась пылью и пеплом, но первоначально в его характере не было склонности к расследованиям. Он почти ничего не ожидал от расспросов в Грайдерс-Холле, хотя мог бы, вероятно, извлечь всю нужную ему информацию с помощью разумной демонстрации налоговых сертификатов казначейства мрачному человеку у ворот.