Труп в оранжерее
Шрифт:
Лорд Питер собрался с духом.
«Иностранка, — сухо сказал он себе. — Немного еврейской или испанской крови, не так ли? Замечательный тип. Не виню Джерри. Я и сам не смог бы жить с Хелен. Ну, за дело».
Он быстро пошел вперед.
— Доброе утро, — сказала она. — Вам лучше?
— Совершенно верно, все хорошо, спасибо — благодаря вашей доброте, за которую я не знаю, как расплатиться.
— Вам лучше бы уйти сейчас же, — ответила она глухим голосом. — Мой муж не любит незнакомцев, и я сожалею, что
— Я уйду прямо сейчас. Но сначала я должен просить вас поговорить со мной. — Он глядел мимо нее в полумрак маслобойни. — Можем мы зайти внутрь?
— Что вам надо от меня?
Она посторонилась, однако, позволила ему проследовать за ней внутрь.
— Госпожа Граймторп, я нахожусь в безвыходной ситуации. Вы знаете, что мой брат, герцог Денверский, находится в тюрьме, ожидая суда по поводу убийства, которое имело место ночью на 13 октября?
Ее лицо не изменилось.
— Я слышала, это так.
— Он решительно отказался объяснить, где находился между одиннадцатью и тремя часами той ночью. Отказавшись отвечать, он подвергает себя большой опасности.
Она все так же пристально смотрела на него.
— Чувствуется, что он связан словом чести и потому не хочет говорить, хотя, я знаю, он мог бы привести свидетеля, который оправдал бы его.
— Он, кажется, очень благородный человек. — Ее холодный голос слегка дрогнул.
— Да. С его точки зрения, он, несомненно, поступает правильно. Однако вы поймете, что я, как его брат, естественно, стремлюсь, чтобы дело было представлено в надлежащем свете.
— Я не понимаю, почему вы говорите мне все это. Возможно, если речь идет о недостойном поведении, он не хочет, чтобы об этом стало известно.
— Очевидно. Но для нас — для его жены и маленького сына, для его сестры и меня — его жизнь и безопасность — вопросы первостепенной важности.
— Важнее, чем его честь?
— Тайна — это позор в некотором смысле, и боль для его семейства. Но будет несравнимо большим позором, если его казнят за убийство. Клеймо в этом случае окажется на всех, кто носит это имя. Позор правды, я боюсь, в нашем очень несправедливом обществе ляжет тогда на свидетеля его алиби.
— В таком случае, вы ожидаете, что свидетель найдется?
— Чтобы предотвратить осуждение невинного человека? Да, думаю, я рискнул бы так предположить.
— Я повторюсь: почему вы сообщаете мне все это?
— Потому что, госпожа Граймторп, вы лучше меня знаете, насколько невиновен мой брат в этом убийстве. Поверьте, я глубоко обеспокоен тем, что вынужден говорить вам эти вещи.
— Я ничего не знаю о вашем брате.
— Простите меня, но это неправда.
— Я ничего не знаю. И конечно, если герцог предпочел молчать, вы должны уважать его решение.
— Я ничем не связан.
— Боюсь, я не могу вам помочь.
— Хотел бы я, — сказал Уимзи, — чтобы вы отнеслись к этому по-другому. Поверьте мне, я бы сделал все, чтобы уберечь вас. Я много работал, чтобы найти, как вы говорите, настоящего убийцу, но безуспешно. Суд, вероятно, состоится в конце месяца.
Ее губы слегка искривились при этой новости, но она ничего не сказала.
— Я надеялся, что с вашей помощью мы могли бы договориться о некотором объяснении — не обязательно детально правдивом, но, возможно, достаточным для того, чтобы оправдать моего брата. Иначе, боюсь, мне придется предъявить появившееся у меня доказательство и позволить делу развиваться в своем направлении.
Это наконец пробило ее защиту. Поток слез хлынул по ее щекам; рукой она сжала рукоятку маслобойки там, где она остановилась.
— Что вы подразумеваете под доказательством?
— Я могу доказать, что в ночь на 13-е число мой брат спал в той же комнате, которую я занимал вчера вечером, — сказал Уимзи с намеренной жестокостью.
Она вздрогнула.
— Это ложь. Вы ничего не сможете доказать. Он будет отрицать это. Я буду отрицать это.
— Он не был там?
— Нет.
— Тогда как это попало в оконную раму спальни?
При виде письма у нее подкосились колени, и она упала, опираясь на край стола. Черты ее лица исказились от ужаса.
— Нет, нет, нет! Это ложь! Господи, помоги мне!
— Тише! — сказал Уимзи безапелляционно. — Кто-нибудь услышит вас.
Он помог ей подняться.
— Скажите правду, и мы посмотрим, есть ли у нас выход. Он действительно был здесь в ту ночь?
— Вы знаете это.
— Когда он пришел?
— В четверть двенадцатого.
— Кто впустил его?
— У него были ключи.
— Когда он ушел от вас?
— Примерно в третьем часу.
— Да, теперь все сходится. Три четверти часа, чтобы дойти и три четверти, чтобы возвратиться. Он подложил это в окно, я полагаю, чтобы воспрепятствовать стуку оконной рамы?
— Был сильный ветер. Я нервничала и принимала любой звук за возвращение мужа.
— Где был ваш муж?
— В Стэпли.
— Он подозревал вас?
— Да, в течение некоторого времени.
— С тех пор, как мой брат побывал здесь в августе?
— Да. Но у него не было никаких доказательств. Будь у него доказательства, он бы убил меня. Вы видели его. Он — дьявол.
— Хм.
Уимзи молчал. Женщина со страхом выжидающе смотрела ему в глаза и, должно быть, прочла в них некоторую надежду, поскольку вдруг сжала его руку.