Труп в оранжерее
Шрифт:
Лорд Питер возвратился из Парижа в конце четвертого дня и ворвался подобно циклону в дом на Грейт-Ормонд-стрит.
— У меня есть доказательство, — сказал он, — но оно довольно шаткое, послушайте!
В течение часа Паркер слушал, лихорадочно делая пометки.
— Вы можете развить это дальше, — сказал Уимзи. — Сообщите Мурблсу. Я уезжаю.
Далее он поехал в американское посольство. Посла, однако, он там не застал, так как тот получил приглашение на королевский обед. Уимзи проклял обед, отказался от предлагаемых услуг вежливых секретарей в роговых оправах и прыгнул назад в свое такси с требованием отвезти его в Букингемский дворец.
Здесь со всей настойчивостью он обращался к должностным лицам,
— О, да, — сказал посол, — конечно, это может быть сделано…
— Конечно, конечно, — сказала радушно королевская особа, — у нас не должно быть никакой задержки. Может возникнуть международное недоразумение и множество газетных статей об острове Эллис. Необходимость отложить суд — это ужасная неприятность и утомительная суета, не так ли? Наши секретари постоянно приносят мне документы, чтобы подписать дополнительные разрешения для полицейских. Удачи вам, Уимзи! Идите и съешьте что-нибудь, пока они разберутся с вашими бумагами. Когда отправляется ваш пароход?
— Завтра утром, сэр, я успею на ливерпульский поезд через час, если смогу.
— Конечно, вы сможете, — сердечно сказал посол, подписывая краткую дипломатическую ноту, — а говорят, что англичане не умеют спешить.
Так, приведя свои бумаги в порядок, его светлость отбыл на пароходе из Ливерпуля на следующее утро, поручив своим законным представителям составлять альтернативные схемы защиты.
— Затем пэры, по двое, по порядку, начиная с самого молодого барона. — Герольдмейстер, очень разгоряченный и взволнованный, суетился вокруг трехсот или около того британских пэров, которые скромно облачались в свои мантии, в то время как герольды старались собрать их вместе и воспрепятствовать хождению, когда все уже подготовлено.
— Видел я фарсы… — раздраженно проворчал лорд Аттенбури. Невысокого роста, тучный джентльмен с холерическим темпераментом был раздражен тем, что оказался рядом с графом Стрэтгиланом и Беггом, чрезвычайно высоким, худым дворянином, имевшим четкое мнение относительно сухого закона и вопроса усыновления.
— Скажите, Аттенбури, — любезно спросил пэр из провинции, с пятью фалдами горностая на плече, — правда ли, что Уимзи еще не вернулся? Моя дочь слышала, будто бы он уехал в Штаты собирать доказательства. Почему именно в Штаты?
— Не знаю, — сказал Аттенбури, — но Уимзи чертовски умный парень. Когда он нашел те мои изумруды, помните, я рассказывал…
— Ваша светлость, ваша светлость, — закричал герольдмейстер отчаянно, ныряя в ряды, — ваша светлость снова оказались за линией!
— И что? — сказал пэр из провинции. — О, будь я проклят! Теперь я должен повиноваться приказам? — Но его оттащили от простых пэров и поставили рядом с совершенно глухим герцогом Уилтширским, который приходился дальним родственником Денверу по женской линии.
В Королевской галерее было полно народу. Ниже барьера, отделяющего судей от подсудимых, на местах, зарезервированных для супруг пэров, сидела вдовствующая герцогиня Денверская, со вкусом одетая и неприступная. Она сильно страдала от присутствия по соседству своей невестки, чья беда заключалась в том, что она стала неприятна свекрови в ее несчастье — возможно, самое тяжелое проклятие, которое могло быть наложено на человека, рожденного для скорби.
Позади внушительного множества пэров в пышных париках в зале были предусмотрены места для свидетелей, и там в гордом одиночестве сидел мистер Бантер — а случай, если защита сочтет необходимым установить алиби; остальные свидетели томились в королевской гардеробной комнате, грызя пальцы и сверля глазами друг друга.
С обеих сторон выше барьера стояли скамьи для пэров, каждый из которых вправе
Репортеры за своим небольшим столиком уже начали волноваться и поглядывать на часы. Приглушенный стенами и гулом разговоров, Биг Бен пробил одиннадцать медленных ударов, нагнетая тревогу и напряжение. Дверь открылась. Репортеры заволновались; совет поднялся; все встали; вдовствующая герцогиня шепталась безостановочно со своим соседом, голос которого напоминал ей о дыхании Эдема; и процессия медленно вошла внутрь, освещенная лучами зимнего света из высоких окон.
Слушания были открыты в соответствии с провозглашением тишины парламентским приставом, после которого королевский секретарь канцелярии, преклонив колено около судейского кресла, представил список Комиссии, скрепленный большой государственной печатью, председателю суда пэров [7] , который, сочтя чтение списка бесполезным занятием, вернул его секретарю с большой торжественностью. Последний соответственно продолжил мрачно и утомительно читать список, предоставляя собранию возможность оценить плохую акустику палаты. Парламентский пристав провозгласил с чувством: «Боже храни короля», после чего герольдмейстер и королевский секретарь, снова преклонив колени, вручили председателю суда пэров список присяжных.
7
Канцлер распределил места в этом случае как обычно.
— Помпезно, не правда ли? — сказала вдова. — Будто в соборе.
Истребование дела и официальный отчет сопровождались длинным, звучном вздором, который, начавшись с божественного прославления Георга Пятого, призвал затем все правосудие и судей Центрального уголовного суда, перечислив господина мэра Лондона, мирового судью с юрисдикцией по уголовным и гражданским судам и большое количество различных членов верхней палаты и правосудия, перескочив назад к нашему королю, пройдясь по Лондону, графствам Лондона, Мидлэсекса, Эссекса, Кента и Серри, упомянув нашего покойного верховного короля Уильяма Четвертого, перейдя к Акту местного правительства 1888 года, заплутав в списке всех измен, убийств, уголовных преступлений и проступков, кем-либо и в какой-либо манере сделанных, совершенных или сотворенных, когда и каким способом, по всем статьям и в каких обстоятельствах относительно исходных предпосылок, — и, наконец, после торжественного перечисления имен всех присяжных большого жюри, внезапно завершился жестким и кратким изложением обвинительного акта.
«Присяжные заседатели его величества короля своей клятвой подают исковое заявление о том, что наиболее благородный и влиятельный принц Джеральд Кристиан Уимзи, виконт Сент-Джордж, герцог Денверский, пэр Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии, тринадцатого октября одна тысяча девятьсот двадцать третьего года нашей эры в округе Ридлсдейл, в графстве Йоркшир совершил умышленное убийство Дэниса Кэткарта».
После этого [8] парламентский пристав вызвал в зал суда Джеральда Кристиана Уимзи, виконта Сент-Джорджа, герцога Денверского, чтобы тот прошел к скамье подсудимых и ответил на обвинение. Подойдя к скамье подсудимых, обвиняемый опустился на колени и стоял так до тех пор, пока председатель суда пэров не сказал ему, что он может подняться.
8
Для отчета о процедуре см. Журнал палаты лордов указанных дат.