Трущобные люди
Шрифт:
– Эге, барин-то с припасом, – указал Иоська на кастет.
Барон взял книжку и начал ее рассматривать.
– Ну что там написано? – спросил банкомет.
– Фамилии какие-то… Счет в редакцию «Современных известий»… постой и… Вот насчет какой-то трущобы… Так, чушь!..
– Снимайте с него коньки-то!
– Да оставьте, господа, простудится человек, будет, нажили ведь! – вдруг заговорила полковница.
– Черт с ним, еще из пустяков сгоришь… Бери на вынос! – скомандовал банкомет.
Иоська взял лежавшего
– А ведь не ладно… Кажись, вглухую! [24]
– Полно врать-то!
– Верно, Сема, гляди.
Банкомет засучил рукав и потрогал гостя…
– И вправду… Вот беда!
– Неловко…
– Ты что ему, целый порошок всыпала? – спросил русак полковницу.
– Не нашла порошков. Я в стакан от коробки из розовой отсыпала половину…
24
Вглухую – убит насмерть.
– Половину… Эх, проклятая! Да ведь с этого слон сдохнет!.. Убью!
Он замахнулся кулаком на отскочившую полковницу.
Ул-лажила яво спатьНа тесовую кровать! —еле слышно, уткнувшись носом в стол, тянула баба.
К банкомету подошел мальчик и что-то прошептал ему на ухо.
– Дело… беги! – ответил тот. – Иоська, берись-ка за голову, вынесем на улицу, отлежится к утру! – проговорил Семка и поднял лежавшего за ноги. Они оба понесли его на улицу.
– Не сметь никто выходить до меня! – скомандовал банкомет.
Все притихли.
На улице лил ливмя дождь. Семка и Иоська ухватили гостя под руки и потащили его к Цветному бульвару. Никому не было до этого дела.
А там, около черного отверстия, куда водопадом стремилась уличная вода, стоял мальчишка-карманник и поддерживал железную решетку, закрывающую отверстие.
На край отверстия поставили принесенного и опустили его. Раздался плеск, затем громыхнула железная решетка, и все стихло.
– И концы в воду! – заметил Иоська.
– Сгниет – не найдут, илом занесет али в реку унесет, – добавил карманник.
«Каторга»
Не всякий поверит, что в центре столицы, рядом с блестящей роскошью миллионных домов, есть такие трущобы, от одного воздуха и обстановки которых люди, посещавшие их, падали в обморок.
Одну из подобных трущоб Москвы я часто посещал в продолжение последних шести лет.
Это – трактир на Хитровом рынке, известный под названием «Каторга».
Трущобный люд, населяющий Хитров рынок, метко окрестил трактиры на рынке. Один из
Самый Хитров рынок с его ночлежными домами служит притоном всевозможных воров, зачастую бежавших из Сибири.
Полицейские протоколы за много лет могут подтвердить, что большинство беглых из Сибири в Москве арестовываются именно на Хитровом рынке.
Арестант бежит из Сибири с одной целью – чтобы увидеть родину. Но родины у него нет. Он отверженец общества. Все отступились от него, кроме таких же, как он, обитателей трущоб, которые посмотрят на него, «варнака Сибирского, генерала Забугрянского», как на героя.
Они, отверженцы, – его родные, Хитров рынок для него родина.
При прощаньях арестантов в пересыльной тюрьме, отправляющихся в Сибирь в каторжные работы без срока, оставшиеся здесь говорят:
– Прощай, бог даст увидимся в «Каторге».
– Постараемся! – отвечают сибиряки, и перед глазами их рисуется Хитров рынок и трактир «Каторга».
И в Сибири при встрече с беглыми арестанты-москвичи повторяют то же заветное слово…
Был сырой, осенний вечер, когда я в последний раз отворил низкую грязную дверь «Каторги»; мне навстречу пахнул столб белого пара, смеси махорки, сивухи и прелой тряпки.
Гомон стоял невообразимый. Неясные фигуры, брань, лихие песни, звуки гармоники и кларнета, бурленье пьяных, стук стеклянной посуды, крики о помощи… Все это смешивалось в общий хаос, каждый звук раздавался сам по себе, и ни на одном из них нельзя было остановить своего внимания…
С чем бы сравнить эту картину?!
Нет! Видимое мной не похоже на жилище людей, шумно празднующих какое-нибудь торжество… Нет, это не то… Не похоже оно и на берлогу диких зверей, отчаянно дерущихся между собой за кровавую добычу… Опять не то…
Может быть, читатели, вы слыхали от старых нянек сказку о Лысой горе, куда слетаются ведьмы, оборотни, нетопыри, совы, упыри, черти всех возрастов и состояний справлять адский карнавал? Что-то напоминающее этот сказочный карнавал я и увидел здесь.
На полу лежал босой старик с раскровавленным лицом. Он лежал на спине и судорожно подергивался… Изо рта шла кровавая пена…
А как раз над его головой, откинувшись на спинку самодельного стула, под звуки кларнета и гармоники отставной солдат в опорках ревет дикую песню:
Ка-да я был слабодна-ай мальчик…Половой с бутылкой водки и двумя стаканами перешагнул через лежавшего и побежал дальше…
Я прошел в середину залы и сел у единственного пустого столика.