Трясина
Шрифт:
Приступить сразу к делу, спросить о результатах, никто первым не отваживался. Говорили о разных незначительных вещах, не имеющих никакого отношения к тому, что интересовало сидевших за столом.
— Выпей, Савка, закуси, ты, верно, голоден с дороги.
Бруй налил ему стакан самогону. Савка бегающими, жадными глазами окинул стоявшую на столе закуску. Не отрываясь, он выпил самогон до дна и резко, со стуком, отставил стакан. Хмель быстро ударил ему голову. По-волчьи глотал он шкварки и набивал полный рот кислой капустой.
По виду Савки приятели решили, что их посланец вернулся не с пустыми руками. Савка ждал, когда начнутся расспросы, — уже время было приступать к деловому разговору. Но на этот счет у него не было заранее продуманного плана: это было не в его привычке. Он обычно действовал по вдохновению, под влиянием минуты.
— А мы тебя, Савка, ждали, думали о тебе, беспокоились, — наконец начал войт. — Ну, как же ты сходил? Что видел, слышал? Рассказывай.
Савка вытер губы и, низко нагнувшись, высморкался.
— Ждали меня? Думали? Беспокоились? Эх, Савка! Слышишь, в каком ты почете, какая тебе честь выпала… Ходил ногами, смотрел глазами, слушал ушами, — с горькой иронией сказал Савка.
Василь и Бирка (недоумевающе переглянулись. На минуту воцарилось молчание.
— Это все правильно. Мы и сами знаем, что ты ходил ногами, а не головой, — в тон Савке откликнулся Бруй.
— А зачем Савке голова? — в том же тоне продолжал Савка. — Зачем она ему? За Савку подумают люди поумнее. А Савкино дело ногами топать.
— Ты, Савка, видать, чем-то расстроен. Выпей еще.
Хозяин налил ему самогону. Савка отстранил рукой стакан, который ему поднес Бирка.
— Не хочу! — сказал он резко.
Поведение Савки вызывало все большее недоумение.
— Что ты, бунтовать вздумал? — уже в более строгом тоне сказал ему Василь. — Отвечай толком, когда с тобой люди разговаривают.
— Люди? Какие люди? Кто люди — вы? Сволочи вы, а не люди. Я лодырь и вор, конокрад, пропащий человек… Я совсем не человек. Но вы пятки моей не стоите, Я торговал крадеными лошадьми, а вы торгуете совестью. Вы дрянь, падаль. На вас только плюнуть и растереть.
— Савка, распустил ты язык. Ой, гляди, дождешься! — пригрозил ему Василь.
Что случилось с Савкой? Его поведение начало серьезно беспокоить Бусыгу и. Бирку. Они все еще надеялись узнать причину столь непонятного поведения своего посланца.
Но Савка был непоколебим, точно камень. Он только бранился, оскорблял присутствующих и всячески издевался над ними.
Наконец Василь потерял терпение:
— Не зазнавайся, Савка, не валяй дурака! Я заставлю тебя говорить, что надо.
— Ты заставишь меня говорить то, что вам надо?. Про то, где найти деда Талаша и Мартына Рыля? Дудки! Идите сами и поищите их, а я вам больше не слуга!
Савка поднялся, упершись руками в бока, и неосторожным движением опрокинул бутылку с недопитым самогоном. Он презрительно
Вдруг Василь круто повернулся к Савке.
— Что ты тут разошелся?! — крикнул он Савке. — Садись.
И в то же мгновение он схватил Савку за плечи, силясь его усадить на лавку. Савка сопротивлялся и ударил локтем Василя по лицу.
— Прочь, панский прихвостень!
Василь размахнулся, и наградил Савку звонкой пощечиной. Поднялся шум, крик. Все сцепились в один клубок: Савка, изловчившись, схватил со стола нож и вонзил его Василю Бусыге в бок. Тот побледнел и зашатался, прижав руки к ране, а Савка в это время толкнул стол, который с грохотом и звоном опрокинулся. Тогда Савка, как тигр, перепрыгнул через стол, схватил свою шапку и опрометью кинулся к двери. За ним бросились вдогонку.
— Держи, держи его! Караул!
Долго раздавались эти крики, словно вопли о спасении, разрывая глухую тишину полесской непроглядной ночи и будя уснувшее село.
28
Савке удалось бы убежать, если бы за ним вместе с хозяевами не погнались их собаки. Благодаря собакам его настигли, оглушили ударом кола, повалили на землю, долго и яростно избивали, а потом еле живого приволокли в хату Бирки, где в это время Василю делали перевязку. Рана оказалась — неглубокой и неопасной, хотя был задет край печени. Однако Василь не забыл распорядиться, чтобы виновника покушения на его жизнь отвели куда следует и сообщили, что он связан с партизанами и знает их местопребывание.
Для жандармов Савка Мильгун был подлинной, находкой. Поэтому, узнав, куда и зачем Савка ходил, они решили тут же учинить ему допрос и любыми мерами вырвать у него нужные им показания. Савке надели наручники и под усиленным конвоем привели к следователю.
Когда Савка бегло осмотрел комнату, в которую его привели, с ее странной обстановкой и не виданными им никогда приспособлениями, о назначении которых он о ужасом догадывался, — всю его храбрость как рукой сняло. Ужас охватил Савку, хотя ему не раз на своем веку приходилось бывать в камере следователя.
Комната была довольно просторной. Посредине стоял громоздкий стол, за которым сидели трое. Один из них, рыжий и толстый, особенно выделялся своим — тупым и жестоким видом. Другой, гладко выбритый, с искривленным носом, был маленький и шустрый. С его губ не сходила довольная улыбка, он все время суетился, ерзал, готовый, казалось, сжаться и пролезть в игольное ушко… Третий, долговязый, худощавый и мрачный, с землистым цветом лица, сидел, углубившись в чтение какой-то бумаги, на которой время от времени делал пометки. Сбоку в стене была еще одна узкая дверь, почему-то внушавшая Савке особый страх.