Тсалмот
Шрифт:
— Больше нет.
— Ах вот как, — молвил Морролан. — Значит, что бы на нем ни было, оно сработало.
Некромантка кивнула.
— Расскажи, — попросила Алиера, — что ты почувствовала, когда дотронулась до него.
Морролан обнаружил, что так и норовит коснуться рукояти Черной Длани, и усилием воли убрал руку; она нынче была голодна, а прямо сейчас и чувство вины, и отвлечение любого рода были совершенно лишними.
Некромантка внимательно посмотрела на Алиеру, словно собираясь прочесть ответ на ее лице.
—
Алиера могла оставаться терпеливой, пребывая в раздражении; такого Морролан у нее еще не наблюдал. Она сказала:
— Когда ты до него дотронулась — опиши все мысли, чувства, эффекты, которые тебе удалось ощутить.
— А. — Некромантка нахмурилась и задумалась.
Как работает ее сознание, в десятитысячный раз вопросил себя Морролан. И заметила ли она, что Коти на нее смотрит с такой силой, что может пробуравить дыру в ее черепе? И хотя бы понимает, почему?
— Было, — проговорила Некромантка голосом до странности ровным, почти монотонным, — ощущение места, которое становилось цветом, и времени, которое становилось звуком. Что, конечно, вполне нормально.
Для тебя, быть может, подумал Морролан, но ничего не сказал.
— Однако, — продолжила она, — цвета начали вновь становиться сами собою, а это, как вы знаете, необычно.
Морролан ничего подобного не знал, однако кивнул. Алиера, все такая же бесстрастная, продолжала внимательно слушать.
— Я не понимаю, что это значит, — завершила Некромантка.
Морролан в это самое мгновение коснулся сознания кузины:
«Ты понимаешь, сколько в этом описании метафорического, а сколько фактического?»
Алиера предпочла не предаваться сарказму, что выказывало ее глубокую заинтересованность в вопросе.
«Нет, — отозвалась она. — Об этом и думаю.»
«А можешь придумать, как это выяснить?»
«Как раз в процессе.»
Мгновение спустя Алиера проговорила:
— А цвета втягивались в камень или вытекали из него?
Для Морролана в этом не было никакого смысла, но для Некромантки, похоже, был, ибо та задумалась.
— Вытекали как из камня, так и из меча, — наконец проговорила она. — И сформировали нечто похожее на дугу.
— Так, — сказала Алиера. — Как ты думаешь, если положить руки одновременно на два камня — на тот, что у Влада, и на рукоять Черной Длани, — и на сей раз попробовать вернуть цвета такими, какими они были прежде, удастся ли тебе нащупать Влада?
Некромантка моргнула.
— Может сработать.
Алиера кивнула Морролану, тот кивнул в ответ и протянул Черную Длань рукоятью к Некромантке.
— Не вижу, чем это сейчас может повредить.
Он слышал, как Коти резко вдохнула, но все же осталась там, где была.
Некромантка, не обращая на них внимания, вновь накрыла одной рукой камень,
Ничего не произошло; Морролан выдохнул. Он увидел, как Лойош покосился на него, и точно понял, что джарег над ним смеется. Перевел взгляд на Некромантку, та хмурилась. Опять.
— Итак? — В вопросе промелькнуло нетерпение, о чем он пожалел. Но кажется, никто не заметил.
— Это было полезно, — сообщила Некромантка. — Думаю, я знаю, что случилось.
Все вокруг — то есть в моей голове — наконец перестало вертеться, оставив меня с престраннейшими ощущениями. Вот вы ведь смотрите в каком — то одном направлении? Я тоже — а видел при этом все вокруг, и это беспокоило меня даже больше, чем то, что я видел. И это еще пока не возникли голоса…
Ладно, ладно, знаю. Надо остановиться и выдавать постепенно, по кусочку. Вот только оно получилось все и сразу, и если выдавать достаточно медленно, чтобы вы поняли, картина будет такая, словно оно по кусочку и сложилось, а это ведь не так. Как, черт побери, рассказчики вообще справляются с такими ситуациями? Наверное, они ни о чем настолько странном просто не рассказывают. Или врут. Да, скорее всего, таки врут.
В нескольких милях позади меня высилась невозможная гора. Невозможная — потому как слишком идальная для настоящей горы, идеально гладкий черный камень, а пик на самой вершине мне отсюда казался и в самом деле острым. И если вам вспомнился камень из рукояти Черной Длани, то и мне тоже.
Справа — и помните, я при этом никуда не поворачивался, просто видел, — так вот, справа простирался бескрайний ландшафт из ям и бугров в резких оттенках серого. Я понятия не имел, что это вообще могло быть.
Слева же были ряды, батальоны, армия смерчей, белых на бледном фоне, и все они замерли, недвижные, и ближайший был настолько близко, что я, кажется, мог к нему прикоснуться, но не стал, и ничего похожего на ветер при этом не чувствовалось.
Передо мной же вдаль уходила длинная, бесконечно длинная впадина; по обе стороны от нее вырастали черные океанские волны, словно сдерживаемые некоей незримой силой, они бесновались на месте, беззвучно обрушиваясь в никуда, и гребни этих волн по обе стороны венчали тяжелые шапки желтого пламени.
В таком вот месте я и оказался.
Я попытался мысленно дотянуться до Лойоша — и не сумел. Раньше такого никогда не случалось. Сердце мое заколотилось, я несколько раз глубоко вдохнул.
Крейгар порой шутит, что я действую не думая, а Лойош это делает постоянно. И иногда эти шутки даже смешные, правда. Но вот что я вам скажу: я еще жив и смеюсь над этими шутками только потому, что, когда это важно, я останавливаюсь и думаю. Умение вовремя остановиться и подумать в наших делах куда лучше способствует выживанию, чем умение уклоняться и колоть.