Тщеславная мачеха
Шрифт:
– Они увели графиню.
– Кто «они»? Я помогу, но вы должны рассказать, что вам известно.
– Эти идиоты телохранители арестовали герцога. Но это был не он, а доктор Стикуорт.
– Я позову своих ребят. – Надвинув маску на лицо, Джон размашистым шагом направился к бальному залу.
Элпью пошла вперед и наконец оказалась у верхней площадки винтовой лестницы, где и обнаружила след пребывания в этом месте своей госпожи. На серой каменной ступени виднелось пятнышко свежей крови.
Леди Уиппингем сказала, что графиня
Обернувшись, Элпью крикнула Джону, что нашла след, и, ориентируясь на неравномерные капли, сбежала вниз через две ступеньки. Остановившись у подножия лестницы, Элпью осмотрела пол. След уводил налево. Миновав череду темных пустых комнат, она увидела еще одну лестницу. И снова на ступеньках, ведущих вниз, разглядела капли крови. Внизу Элпью опять осмотрела пол. В этом помещении он был устлан темно-бордовыми турецкими ковриками, и ей понадобилось время, чтобы определить поворот – направо. Элпью побежала по темным комнатам и переходам, пока не достигла очередной винтовой лестницы.
Внизу ступеньки терялись во тьме. Там явно находились заброшенные подвалы.
Свечи у Элпью не было. Она подумала, не вернуться ли за свечой в одну из оставшихся позади комнат, но решила, что время важнее, чем свет.
Спускаясь по сырым ступеням, Элпью живо представляла себе труп Изабеллы Мердо-Мактавиш.
Переход, выложенный скользкими каменными плитами, повернул и привел Элпью в еще более сырой коридор, по обе стороны которого шли тяжелые дубовые двери. Она лихорадочно распахивала их, глядя, не сидит ли там кто в засаде.
Потом остановилась и прислушалась.
Откуда-то поблизости доносился едва слышный звук – хлюпающий тихий плач. Элпью прокралась вперед и остановилась у двери, из-за которой шел этот звук.
Прижавшись к склизкой стене, она толкнула дверь.
Глаза Элпью слегка привыкли к темноте, и она увидела женщину, сидевшую на скамье в дальнем углу камеры. И сразу поняла: это не графиня.
Женщина поднялась и шагнула вперед.
На ней были костюм и маска пастушки.
– У меня забрали их обоих, – пробормотала она. – Мою любимую и моего мужа. Теперь я одна в целом свете. – Она ухватилась за платье Элпью. – Пожалуйста, помогите мне. Моего мужа арестовали. Он в этой темнице? Я ищу его. Куда его увели?
– Вы должны помочь мне, мадам. – Элпью вцепилась в холодную руку герцогини. – Мы должны найти мою госпожу, графиню. Ей угрожает опасность от человека, убившего Изабеллу.
– Графине? – Герцогиня, оглядываясь, следовала за Элпью. – Разве она не убежала тогда с Изабеллой?
– Нет. – Элпью шла по коридору, распахивая двери камер. – Но Изабелла ей очень нравилась.
Они дошли до поворота. Элпью остановилась и, приложив палец к губам, осторожно заглянула за угол.
– Идемте, – прошептала она. – Быстро.
Элпью сделала несколько нерешительных шагов. Ей показалось, что впереди, в коридоре, кто-то находился.
По мере их осторожного
Элпью сделала шаг вперед.
Словно задыхаясь, женщина отступила назад.
Элпью сунула руку в карман, нашаривая трутницу. Однако ей не хотелось высекать огонь в маленьком коридоре, чтобы не дать преимущество человеку, стоявшему в темноте.
Вдруг женщина повернулась и бросилась бежать.
– Следуйте за мной, – прошептала Элпью герцогине. – Старайтесь не отставать.
Она устремилась за таинственной незнакомкой и, через несколько ярдов нагнав ее, схватила за руку и развернула к себе. Еще одна пастушка.
– Где она? – крикнула Элпью. – Куда выдели графиню?
– Что? – Женщина подняла маску. – Это вы, мистрис Элпью? А я мадемуазель Бонтем. Я ищу мадемуазель Смит… лакей передал мне записку от нее: она попросила встретиться с ней здесь, внизу.
– Здесь, внизу? Ну и ну! – воскликнула Элпью. – Не слишком подходящее место для встреч. – Она вложила руку герцогини в руку мадемуазель Бонтем. – Не отпускайте несчастную герцогиню. Она немного не в себе. – В другую руку Бонтем Элпью сунула трутницу. – И высекайте периодически огонь, чтобы мы видели, куда идем. – Элпью двинулась первой, продолжая распахивать двери камер. – Попутно освещайте камеры, вдруг она лежит где-нибудь здесь, раненная. – Мысль о худшем Элпью оставила при себе.
Жуткий скрежет кремня о сталь и вспышки искр придали подземной темнице еще более зловещий вид. Герцогиня начала подвывать. Элпью не остановилась.
– Подождите! – крикнула Бонтем. – Смотрите!
Элпью заглянула в камеру. Искры высветили груду одежды, лежавшую в луже на каменном полу и промокшую насквозь. Элпью двинулась дальше.
Они завернули еще за один угол и начали осматривать новый ряд камер.
Когда огонь трутницы осветил третью камеру, Бонтем ахнула.
На каменной скамье, возвышаясь над ними, стояла женщина. Еще одна пастушка.
В угасающем свете искры пастушка, издав вопль, от которого кровь застыла в жилах, бросилась на них, замахнувшись обеими руками. В каждой руке она сжимала по кинжалу.
Графиня ползла вперед на четвереньках. Каким-то чудом ей удалось спастись от сумасшедшей пастушки.
Девушку отвлек внезапно возникший странный мерцающий свет; она отвернулась и прислушалась. Графиня поднялась, тихо прокралась дальше и шмыгнула в первую попавшуюся камеру, молясь, чтобы эта ненормальная прошла мимо, тогда леди Анастасия побежала бы в противоположную сторону.
Графиня забралась под каменную скамью и замерла, лежа в луже, стараясь не дышать и думая, что сердце стучит слишком громко, мешая прислушиваться.