ТТТ

Янов Владимир

Они уже не раз бывали здесь на экскурсиях, но сейчас им было почему-то очень интересно, будто они тут были в первый раз. Смотритель музея провела их на второй этаж, открыла им дверь в залы с экспонатами по истории города и присела на стул возле двери, уткнувшись в какой-то детектив. Ребята подошли к экспонатам древней истории края, к реликвиям бохайского царства. Их было немного – несколько наконечников стрел и копий, древний изъеденный ржавчиной топор, какой-то серый старый-престарый, но ещё крепкий кирпич, остатки стеклянных бус.

– Скучноватое зрелище, – позёвывая, сказал Сашка, – вот если бы их в то самое время увидеть!

И едва он сказал это, как все вдруг увидели, как со старого топора медленно осыпалась ржавчина, и он стал острым, блестящим и безжалостным.

Наконечники стрел обрели бамбуковое оперённое тело и оказались в кожаном колчане, а бамбуковое копьё с тяжёлым остриём вдруг резко отодвинулось и оказалось в крепкой мускулистой руке коренастого человека с азиатским лицом в одежде из грубых козлиных шкур, осторожно крадущегося в высокой лесной траве. Ребята вздрогнули, увидев его так близко, что разглядели даже мелкие стеклянные бусинки в золотой серёжке на его правом ухе. Они слышали даже шорох мнущейся под его ногами травы и уловили его настороженное частое дыхание. Он был всего в нескольких метрах впереди них, как вдруг перед древним охотником раздвинулись густые заросли, и из них вышел молодой красивый воин с улыбкой на светлом лице. За его спиной тоже висел колчан со стрелами, а в левой руке он аккуратно держал туго натянутый лук. Молодой воин не заметил тотчас нырнувшего в траву охотника. Он гордо и открыто шагал по набитой тропке и оглядывался по сторонам, словно искал кого-то. Со стороны непроходимых зарослей лимонника его кто-то тихо окликнул. Молодой воин остановился, лицо его озарилось радостной нежностью, он что-то тихо прошептал и кинулся к кустам. Из зарослей, смущённо улыбаясь, навстречу к нему вышла молодая девушка в длинном до пят платье-сарафане.

13

Ничтожна планета Земля для Большого Космоса. Даже не пылинка она для родной Галактики, где кроме неё живут и развиваются миллионы других планет рангом повыше и в талии пошире, а всего молекула какая-то. А в масштабе Вселенной она и вовсе ничтожна, неизмеримо мала. Здесь даже огромное наше Солнце – величина небрежно малая, и даже вся наша Солнечная Система с невообразимо великой для Земли орбитой мрачного Плутона тоже незаметна. Да и вся наша огромная Галактика для Вселенной всего-то песчинка малая.

Но для своего Властелина – Человека, планета Земля ещё достаточно велика. И хотя облетели люди её уже всю и на самолетах, и на космических кораблях, изъездили на мотоциклах и автомашинах, истоптали всю её поверхность упорными геологическими шагами, измерили и на карту нанесли точными геодезическими инструментами – все равно встречаются ещё на матушке-Земле места, где захватывает дух у самых опытных путешественников, где отступают перед её тайнами самые упрямые и настойчивые исследователи, где не выдерживают самые умные, умелые и сильные машины и механизмы, где природа ещё хранит свою первобытную прелесть. Немного таких мест осталось на планете Земля и одно из них – Гималаи.

Нет такого человека, которого не поразило бы грандиозное величие этой горной системы. Возникшая как явление планетарного масштаба, эта горная страна остаётся им поныне и останется таковой навсегда. Только наблюдая перед собой эти могучие складки-морщины на теле планеты, начинаешь осознавать масштабность процессов, приведших к возникновению грандиозного природного исполина – Гималайских Гор. Но по-настоящему это ещё никто не осознал, кроме истинных хозяев этих мест, достойных его по могуществу.

В центральной части Гималаев есть одна вершина, отличающаяся от всех какой-то странностью, но необыкновенно притягательная именно этой своею странностью. Это гора Кайлас, священная гора всех азиатских народов. А необычность её заключается в её странном пирамидальном облике. Она поднимается ввысь почти на семь тысяч метров крупными, почти правильными уступами, чем напоминает знаменитые египетские пирамиды, но на уступах её застыл не песок пустынь, а вечные снега. Трудно предположить, что уступы эти вырублены титаническими усилиями чьих-то исполинских машин, как и трудно согласиться, что эти уступы являются чисто природными образованиями.

Всякий житель Азии поклоняется

Святой горе, но немногие из них знают, что в громадных пещерах внутри этой горы живут и трудятся на благо Человечества его великие умы – Адепты Человечества, или Посвященные в Истину. Прошедшие строжайший отбор интеллектуальные гиганты человечества не умирают. Они приглашаются в город Посвящённых, в Шамбалу, где становятся бессмертными и продолжают трудиться на благо земной цивилизации. Для них перестают существовать национальности и страны. Они становятся представителями Планеты Земля. Их могучий интеллект, обогащенный знаниями Разумной Вселенной, помогает землянам решать их непростые проблемы. Последние пятьдесят лет Адепты Человечества были заняты непременным исключением возможности возникновения фатально-губительной для всей Планеты ядерной войны. За это время Земля не раз была на грани нажатия кнопки Ядерной Атаки, и всякий раз катастрофа не случалась. Заслуга в этом только их – Часовых Человечества из Шамбалы.

Но за огромными глобальными проблемами они решали и другие, более мелкие проблемы регионального характера. Как раз в то время, когда мудрый Тимбукту и юный дикарь Симба, мафиози Джулиано под видом богослова Дионисия, и посланец старого служаки Гельмута Вентцеля молодой Ганс Келлер из Дюссельдорфа – все разом отправились в Находку, в таинственных пещерах Шамбалы встретились два поразительных человека. Один из них – высокий аскетический старец с необыкновенными по силе взгляда глазами под густыми седыми мохнатыми бровями, и тоже не низенький, стройный молодой мужчина в современном европейском костюме с худощавым выразительным лицом. Их тихая беседа на каком-то странном неземном языке длилась не более получаса, но в разговоре не раз произносилось слово «Находка», обозначающее не что иное, как название российского города-порта на российском Дальнем Востоке… Ничего другого из этой беседы нам при всём желании понять не удалось бы. По окончании беседы собеседники простились восточными поклонами и расстались. Вскоре после этого молодой собеседник в восточном одеянии покинул пещерный город верхом на великолепном горном жеребце, и следы его затерялись среди обыкновенных людей.

14

Молодые люди встретились на тропе, взялись за руки и быстро-быстро что-то начали рассказывать друг другу. Они словно забыли об окружающем мире, ласкали друг друга глазами, их руки нежно и ласково соприкасались пальцами и ладонями, а губы шептали что-то ласковое, но понятное всем и во все времена.

Ребятам стало ясно, что они попали на свидание двух любящих сердец. Им стало неловко. Они захотели уйти, но не знали, как это сделать. И вдруг ребята заметили, что в десятке метров от счастливых и ничего не замечающих влюблённых из пышной травы медленно поднялся замеченный ими ранее воин с копьём. Он свирепо сощурился, рука с копьём откинулась назад, и ребята с ужасом поняли, что сейчас он этим копьём неминуемо пронзит своего врага или соперника. Ребятам стало страшно за влюблённых, и они все разом что-то закричали, зашумели. Марина от страха пискнула и даже звонко хлопнула в ладоши, а Сашка громко и пронзительно свистнул сквозь пальцы. Нападающий воин обернулся на шум и, видимо, заметив ватагу ребят, изумлённо упал на колени, что-то бормоча и кланяясь, а влюблённых, тем временем, тотчас и след простыл. Только ветки кедровой поросли ещё покачивались в том месте, где они только что стояли, ласково касаясь друг друга.

– Вы это чего тут шумите? – услышали они вдруг строгий голос рядом с собой и с удивлением обнаружили, что находятся они вовсе не в неведомых зарослях, а в городском музее, а строго спрашивает отвлечённая их криками и шумом от захватывающего детектива разгневанная смотрительница.

– Это что за шум такой? – продолжала она наступать. – Здесь музей, а не стадион. Посмотрели, что хотели – и пожал-те на выход, а то скоро все равно на обед закрываться будем.

Ребята не стали спорить, посмотрели друг на друга, покачали недоумённо головами и молча вышли на шумную улицу, в двадцать первый век, унося с собой частицу старины глубокой.