ТТТ
Шрифт:
Взяв автомат, Сашка отсоединил магазин и присвистнул от огорчения.
– Унушу, твой магазин пуст, что твоя дудка. От него сейчас пользы меньше, чем от топора. Что ещё у тебя есть?
Унушу запустил руку глубоко внутрь своей кожаной куртки и вынул оттуда завёрнутый в тряпицу пистолет. Сашка извлёк обойму. В ней сиротливо поблёскивал один единственный патрон.
– Не густо для настоящей войны, – заключил главнокомандующий и сунул пистолет себе в карман брюк.
– У тебя остался ещё один автомат и несколько магазинов к ним. Кроме того, были два пистолета и
Унушу хлопнул себя по голове и принялся негромко причитать, всплёскивая руками.
– Унушу вспомнил, что оружие осталось в тайнике в его хижине в посёлке, – любезно сообщил Шарик.
– Но ведь там сейчас монголы, – ахнула Марина.
– Шарик, спроси у вождя, где находится тайник с оружием, – попросил Паша.
– Он говорит, что оружие закопано в его жилище, слева в углу под циновкой. Оружие смазано жиром нерпы и плотно завёрнуто в крепкую ткань. Всё сделано так, как учил его Паша.
– Нам надо добраться до тайника, и добыть спрятанное там оружие, – тоном, не терпящим возражений, произнёс Сашка. – Только с ним мы сможем отбиться от монголов.
– Но как это сделать? – прошептала Марина. – Ведь там сейчас основные силы монголов.
– Над этим надо думать, – сказал Паша. – Унушу, как ты полагаешь, что они будут сейчас делать?
– Вождь говорит, – вмешался в разговор Шарик, отвлекаясь от ловли блох, – что они будут пытать пленных, чтобы выведать тайну золота племени.
– Этого нельзя допустить, – сморщившись, словно от боли, сказал Паша.
Ребята взглянули друг на друга, подозвали Унушу, подмигнули толмачу Шарику, чтобы помогал с переводом, и, сдвинув головы, что-то долго обсуждали, помогая себе яростной жестикуляцией. За разговором Марина, хлопнув себя по лбу, вынула из рюкзачка узкий антиблошиный ошейник и закрепила его на шее лохматого толмача. Шарик гордо вытянул шею и благодарно завилял хвостом.
42. Среди жестокого врага
Отряд монгольского хана Тугура расположился на отдых в стойбище племени Белого Леопарда в устье реки Сучан, оставленном воинами вождя Унушу без боя. Это было не характерно для отважных бойцов таёжного народа, что несколько насторожило монгольского стратега. Нервировали полководца и появившиеся слухи о наличии у чжурчженей нового ужасного оружия, с грохотом настигающего врага на большом расстоянии и наносящего жертве страшные раны.
Тугур допросил воинов отряда хана Бутуя, раненых новым оружием чжурчженей. Те рассказывали невероятные истории о возможностях нового оружия. Но когда их подвергли пытке на дыбе, сознались, что никакого такого чудесного оружия у таёжников нет, что всё это выдумки трусов, не желающих идти в атаку.
Расправившись самым жестоким образом с паникёрами, Тугур решил дать своим цирикам несколько дней отдыха. Опасаться было некого. Воины Унушу, очевидно, испугавшись полного разгрома, навсегда растворились в таёжных дебрях. К тому же, авангардная сотня, вихрем форсировавшая реку Сучан, удачно захватила в плен скрывающихся в тайге людей Унушу. Это были, в
Тугур расположился в просторной хижине вождя. Чистое и сухое жилище устлали изнутри огромными коврами, занавесили шелками, снаружи обложили выбеленными шкурами, отчего простая хижина вождя приобрела вид роскошного белого ханского шатра. Отдохнув с дороги, Тугур вышел из жилища и осмотрелся.
Весь таёжный посёлок смотрелся сейчас как походный монгольский лагерь. Боевые ханские сотни расположились отдельными группами вокруг главного шатра, разводя большие костры, на которых уже жарился забитый скот из загонов, разнося вокруг вкуснейшие ароматы. В центре стойбища разместили пленных чжурчженей, окружив несчастных свирепой охраной. Время от времени к пленным подходил палач и лениво принимался стегать сжавшихся в робкую кучку стариков, женщин и детей больно жалящим кнутом.
Тугуру показалось, что палач жалеет пленных. Он подскочил к нему, выхватил кожаный кнут и принялся показывать, как нужно вразумлять несчастных. Тонкий бич жестко, с резким щелчком, врезался в обнажённые спины стариков, обрушивался на пытающихся закрыться руками женщин, оставляя на теле рассечённые полосы, быстро превращающиеся под раскалённым солнцем в сочащиеся сукровицей раны.
В это время с гор начали возвращаться удачливые охотники, неся на плечах шесты с привязанной к ним добычей. Охота оказалась удачной. Жирные туши диких поросят, грациозных косуль и массивных изюбров заполнили центральную площадь посёлка.
Вот по склону стали спускаться припозднившиеся малорослые охотники, согнувшиеся под тяжестью крупного поросёнка. Их лица, залитые потом и покрытые чёрной пылью долгой погони, чем-то привлекли внимание предводителя. Уставшие охотники не стали тащить свою добычу на площадь, а бросили её возле хижины вождя.
Тугуру не понравилась такая вольность, но, занятый расправой над пленными, он решил сначала завершить начатое мероприятие, а уж потом разобраться с нарушителями. Перехватив кнут поудобнее, он подошёл к группе детишек, испуганно сжавшихся в робкую кучку в самом центре печального круга.
– Ну что, щенята, сейчас ваши мамы мне подробно расскажут, где хранится золото вашего племени, – произнёс он с угрожающей гримасой.
Широко размахнувшись кнутом, он со щелчком обрушил тонкий бич на детские спины. Обожжённые хлёстким ударом дети заплакали. Женщины, их матери, громко запричитали и зарыдали, пытаясь своими телами прикрыть ребятишек. Их мучитель довольно улыбнулся, вновь широко размахнулся, готовясь опять обрушить безжалостный удар на детские спины. Но удар не получился. Кто-то неожиданно выхватил жалящий кнут из рук всемогущего повелителя. Изумлённый Тугур в ярости обернулся на смельчака, посмевшего перечить его воле, и увидел одного из тех охотников, бросивших дичь возле его шатра.