Туареги Ахаггара
Шрифт:
«Названия гир, гер, н-гер (нигер), Абалесса, Илези, означающие соответственно „приток, река, обработанный участок, возвышенность, окруженная низиной“, встречаются в текстах Плиния, Птолемея и других авторов и предстают как самые древние известные нам слова берберского языка, относящиеся к старой топонимике Сахары, используемой и поныне», — пишет А. Лот. Но, строго говоря, в текстах Плиния Старшего («Естественная история›) и Клавдия Птолемея («Руководство по географии») встречаются не современные топонимы, а похожие на них названия, в данном случае у Плиния — Алазит и Вальса, которые Анри Лот на редкость удачно отождествляет соответственно с современными Илези, или Иллизи, и Абалессой. Удачно — это лишь значит, что фонетическая сторона сопоставлений вполне правдоподобна, независимо от того, происходят ли сами топонимы Илези и Абалесса из «значимых» берберских слов (на языке ахаггар абелесдействительно означает «обрабатываемый участок местности», причем слово это устаревшее, почти неупотребительное) или нет; отметим при этом, что ни о какой точной локализации указанных географических названий по тексту Плиния пока речи быть не может, и если отождествление Лота верно, то оно — очень важная ниточка для распутывания сложнейшего клубка топонимов и этнонимов, приводимых Плинием.
Что касается названий гири гер, то они сопоставимы с туарегскими словами со значением «большая река, озеро, море» (ахаггар згарау, языки аир и восточный тауллеммет — агарауи
Любопытно, что и вполне приемлемые сопоставления автора вроде Вальса — Абалесса — не самые древние из исторически засвидетельствованных слов берберских, или, как их еще называют, берберо-ливийских языков. Плиний Старший писал свои труды в I, а Птолемей — во II в. н. э., тогда как еще в египетских текстах периода Нового царства (с 22-й династии, X в. до н. э.) засвидетельствован термин ms‘князь, вождь (ливийцев)’, — очевидно, заимствованное берберское слово, дожившее до наших дней в форме mss — ‘хозяин, владелец’ в туарегских языках и входящее составной частью в известные с древности антропонимы, имена людей (типа Маssulet из mss ult ‘хозяин дочери’, Маsunа из mss-inау ‘наш хозяин’). Но и это слово — не самый древний берберизм в египетском. В текстах Среднего царства (11 династия, XXII–XXI вв. до н. э.). упоминается ливийское имя собственное ’,bykwr, означающее «собака, борзая»; древнее берберо-ливийское слово сохранилось в современных туарегских языках: в гхате — а-baykur ‘борзая’, в ахаггаре — а-baykor ‘непородистая собака’. Поразительно, насколько точна древнеегипетская передача берберской структуры слова с помощью одних согласных (египетская иероглифика не передавала гласных): ’,bykwr должно было бы реально произноситься как [аbауkur]. Эта замеченная еще знаменитым французским египтологом и исследователем текстов пирамид Гастоном Масперо берберо-египетская параллель представляет собой, вероятно, самый долговечный исторически засвидетельствованный пример сохранности звукового облика и значения слова — на протяжении четырех тысячелетий! Прибавим к этому засвидетельствованные Геродотом в V в. до н. э. названия ливийских племен — максии (соответствующих Маzices Птолемея и самоназванию берберов i-maziy-n) и гараманты (от топонима Гарама, происходящего с большой степенью вероятности из общеберберского а-rm ‘крупное поселение, город’) — и приоритет, приписываемый Анри Лотом Плинию и Птолемею в передаче самых древних слов берберского языка, приходится признать незаслуженным…
Говоря о том, что ливийский язык «заимствовал из каждого языка некоторые слова», имея в виду языки вторгавшихся в Северную Африку «финикийцев, римлян, вандалов, византийцев», Лот допускает неточность: в берберо-ливийских языках засвидетельствованы финикийские, латинские и греческие заимствования, что неудивительно, учитывая высокий уровень культуры соответствующих народов и длительный период контактов с ними; вандалы же — группа германских племен, завоевавших в V в. большую часть Средиземноморского побережья Африки, — не оставили видимых следов в языке местного населения.
Весьма неточно перечислены регионы, где говорят на берберских языках. Так, оазис Ауджила (Авгилы Геродота) находится в современной Ливии, а не в Египте. Упоминая Малую Кабилию, авч тор почему-то пропускает Большую Кабилию — горный массив к востоку от г. Алжир, где проживает большая часть кабилов. К перечисленным районам следует добавить ряд населенных пунктов Туниса (Сенед и др.), Ливии (оазисы Куфра, Эль-Фоджаха, г. Зуара, или Зувара), Алжира (между городами Алжир и Тлемсен, в Южном Оране, оазисы Туггурт, Тиндуф и др.), Юго-Западную Мавританию (западноберберское племя зенага). Неточно и цитируемое Лотом описание Андре Бассе «северо-западной географической границы» распространения туарегов, пересекающей Сахару от Гадамеса до Томбукту, равно как и утверждение самого Лота о том, что «западнее этой границы речь идет уже о диалектах, родственных языку зенага». Во-первых, к юго-западу и западу от Томбукту тоже живут туарегские племена (шабун, тенгерегиф, кель-антессар), во-вторых, никаких диалектов, родственных зенага, в берберологии не засвидетельствовано (зенага — группа близкородственных диалектов, локализованных в одном небольшом регионе), а многочисленные североберберские языки и диалекты, распространенные к западу от линии Гадамес — Томбукту, родственны зенага в той же степени, что и туарегским языкам: зенага, североберберские (группа ташельхит-тамазигхт, зенетские и кабильский), восточноберберские (оазисов Египта и Ливии) и южноберберские (туарегские) языки представляют собой четыре более или менее равноудаленные генетически ветви берберской семьи языков.
Неполным предстает в описании Лота деление туарегских языков. Среди диалектных групп и изолированных языков, играющих важную роль во внутритуарегской классификации, не названы те, на которых говорят туареги, базирующиеся в Ливии (оазис Гат, или Гхат; племена урагхен, имангхассатен и др.), а также группа «танеслемт» в окрестностях Томбукту (племена кель-антессар, шери-фен и др.), которую автор, по-видимому, включает в группу тауллеммет; в действительности, последняя, судя по некоторым данным (большинство диалектов этой группы почти не описано), состоит из нескольких диалектных общностей, скрывающихся под общим названием, но не связанных особо близким родством. Полученная нами на основании глоттохронологических [59] подсчетов по методу С. А. Старостина генетическая классификация шести туарегских языков, о которых имеется достаточно лексической информации, выглядит следующим образом:
59
См.: Новое в лингвистике. М., 1961; Милитарев А. Ю. Услышать прошлое. — Знание — сила. 1985, № 7–8. (Новый метод С. А. Старостина пока не отражен в публикациях.)
1. Гхат.
2. Ахаггар, аир, восточный тауллеммет:
а) ахаггар,
б) аир, восточный тауллеммет.
3. Тадгхак [60] , танеслемт.
Процент этимологически тождественных единиц в стословном списке основной лексики (иначе — в свадешевском списке, по имени основателя глоттохронологического метода Морриса Свадеша) между языками трех перечисленных групп равен в среднем 80–84, что соответствует IV–VI вв. н. э. в качестве периода разделения пратуарегского языка на диалекты. Такой процент совпадений равен или несколько выше, чем процент совпадений в стословных списках между славянскими или, скажем, между романскими языками (данные С. А. Старостина), т. е. распадение праславянского или прароманского (латинского) языка на диалекты, развившиеся в известные нам славянские или романские
60
Тадрак — в передаче Лота (в принятой транслитерации на основе латинского алфавита — tadaq). К сожалению, Лот пользуется крайне упрощенной и при этом непоследовательной французской передачей берберских слов, что не всегда позволяет правильно идентифицировать его зачастую уникальные данные по туарегской этнонимике и топонимике или же создает досадную путаницу. Так, Лот передает французским «грассирующим› r как туарегское r, так и увулярное (последнее иногда также через r’ или gh). Из-за этого два разных слова аdrar ‘гора’ и аda ‘камень, гора’ передаются одинаково — как adrar, так же как и образованные от них названия горных массивов, от одного из которых — Аda Ifuas (l’Аdrar des Iforas — по Лоту) — и происходит название языка tadaq.
Наивно с лингвистической точки зрения утверждение Анри Лота о том, что «жители соседствующих районов с трудом понимают друг друга потому, что «язык еще не сложился и конструкция предложений в нем непостоянна», а также из-за «большого диапазона фонетических вариаций», хотя сама по себе оценка взаимопонимаемости между отдельными диалектами, данная таким внимательным исследователем и знатоком различных туарегских племен, весьма информативна. «Сложился» или «еще не сложился» можно сказать о литературном или же о междиалектном языке (койне), т. е. в специфическом социолингвистическом контексте, совершенно неприменимом к современным туарегским языкам; собственно говоря, серьезных критериев для выделения каких-либо этапов в изменении внутренней структуры естественного языка — его фонетики, морфологии, синтаксиса, лексики — пока (или вообще) не существует. Можно, конечно, членить историю языка, если она нам известна (как правило, это относится как раз к языкам с литературной, письменной традицией), по какому-то отдельно взятому элементу его структуры, например до и после перехода смычных в спиранты или до и после развития такой-то синтаксической конструкции, но подобное членение всегда будет искусственным, механическим. «Непостоянная конструкция предложений» может свидетельствовать лишь об определенной синтаксической типологии, о свободном порядке слов (как, скажем, в русском в противоположность английскому языку), а под «большим диапазоном фонетических вариаций» следует скорее всего понимать достаточно большое фонетическое различие между фонемами, согласными и гласными, разных диалектов, регулярно соответствующими друг другу. Сам же факт плохой взаимопонимае-мости вполне объясним степенью расхождения между разными туарегскими языками/диалектами: она, как уже говорилось выше, примерно такая же, как между славянскими или романскими языками, тоже почти взаимонепонимаемыми.
И наконец, обратимся к высказываниям Анри Лота о происхождении берберской семьи языков. Возражения вызывает в первую очередь нечеткость — как терминологическая, так и понятийная — авторских рассуждений. Сказать, что «по своему языку туареги… принадлежат к ближневосточной цивилизации» — значит утверждать следующее: 1) язык может быть связан с определенной цивилизацией; 2) существовала некая «ближневосточная цивилизация», на которую можно ссылаться без уточнения пространственных и временных параметров; 3) туарегские языки или туарегский язык (правильнее было бы сказать «праязык») занесены в Сахару с Ближнего Востока. Независимо от того, высказывает ли автор приведенное выше положение от своего имени или только перелагает чужую точку зрения, сама постановка вопроса в такой форме весьма уязвима. Во-первых, язык может принадлежать только к какой-либо языковой общности, а уж никак не к культурной («ближневосточная цивилизация»). Дело в том, что на заре человеческой истории, в ранний период существования Ноmо sарiens, три фундаментальных компонента этноса — язык, культура и антропологический тип — теоретически могли совпадать. Стоим ли мы на позиции антропологического и лингвистического моногенеза (как автор этих строк, не могу себе представить, что такое уникальнейшее событие, как возникновение человека — принципиально такого же, как современный человек, и возникновение языка — принципиально такого же, как любой современный язык, могло тиражироваться, повторяться в разных местах и в разное время) или полигенеза [61] , допустимо предположить, что 15–20 тысяч лет назад существовало несколько человеческих общностей, из которых сформировались впоследствии основные расы; каждая из них говорила на своем языке (праязыке будущих крупных макросемей) и обладала особой, присущей только ей совокупностью культурных признаков. Эти общности были прямыми биологическими потомками более древней единой человеческой популяции, их языки восходили к единому языку-предку, а в основании их культур лежала единая некогда культурная традиция; согласно альтернативной гипотезе, они возникли независимо друг от друга в разных районах.земного шара.
61
Иначе — моногенизма и полигенизма; более употребительная терминологическая пара — моноцентризм и полицентризм.
Как бы то ни было, в ходе истории происходили миграции и смешения исходных популяций, что доказывается несовпадением границ языковых семей с твердо установленным родством с границами существующих человеческих рас и культурных ареалов. Так, на языках афразийской, или семито-хамитской, макросемьи говорят европеоиды (арабы; небольшие арамеоязычные группы в Сирии, Ираке, СССР и ряде других стран, не совсем точно называющие себя «ассирийцами»; евреи в Израиле; берберы Северной Африки и др.), негроиды (чадцы в Центральной Африке), эфиопоиды (основное семитоязычное население Эфиопии, кушитские народности). На тюркских языках — монголоиды и европеоиды (азербайджанцы и турки, например). Подобные примеры можно легко умножить. И хотя Анри Лот не дает никаких временных ориентиров для того периода, к которому он относит ближневосточные корни туарегов, само упоминание ближневосточных цивилизаций ставит, по-видимому, временные рамки — не раньше рубежа IV–III тысячелетий до н. э., а для столь поздней эпохи в истории рода человеческого уже ни о какой изначальной «привязке» языка к определенному типу или кругу культур не может быть и речи [62] .
62
Можно, конечно, посчитать, что столь подробно обсуждаемая здесь фраза Лота — просто неудачная формулировка вполне здравой идеи о том, что предок туарегских языков — берберский праязык — это язык какой-то группы населения древнего Ближнего Востока, т. е. группы, обитавшей в ареале великих культур этого региона. Однако путаница в плане выражения, к сожалению, почти всегда отражает путаницу в плане содержания.