Тучи на рассвете (роман, повести)
Шрифт:
Вскоре появился товарный паровоз и встал под водоразборную колонку. Пока кочегар следил, чтобы вода не пошла через верх, помощник машиниста влез на котел паровоза, открыл крышку песочницы и заглянул внутрь.
— Песок! — крикнул он, обернувшись к сушилке.
Сен Чель быстро вскочил на эстакаду, подал помощнику машиниста конец брезентового рукава от бункера и открыл заслонку.
Помощник машиниста привычно пропускал песок сквозь растопыренные пальцы. Если будет плохая погода и на подъеме паровоз начнет буксовать, надо только дернуть за
Сделав свое дело, Сен Чель спустился вниз. Но тут появился еще один паровоз, и он снова полез на эстакаду. Потом паровозы стали приходить один за другим.
Так он проработал весь день. К вечеру Сен Чель снова наполнил доверху бункер, чтобы потом не возиться в темноте. Ночевал он здесь же, в сушилке. Начальник депо объяснил, что это выгодно и рабочему, и владельцам дороги: песок может потребоваться паровозам в любое время, поэтому хорошо, если в сушилке круглые сутки находится человек. А Сен Челю это выгодно и удобно, так как с него не берут денег за жилье и не надо каждый день тащиться на работу.
Спал Сен Чель чутко. Когда к эстакаде подходил паровоз, он не вскакивал, а только прислушивался. Если минут через пять не раздавался окрик: «Песок!» — он снова засыпал.
В ту ночь у эстакады побывало двадцать три паровоза, и большую часть времени Сен Чель не спал, а прислушивался или лазил на эстакаду. Под утро в голове у него все перепуталось. Заслышав стук колес, он бросался к окну посмотреть, подошел ли это новый паровоз или только уходит тот, что набирал воду.
С рассветом у эстакады появился двадцать четвертый паровоз. Песок не потребовали, и Сен Чель дремал в своей сушилке. Но когда тендер уже был полон воды, машинист решил добавить песку.
— Эй, спишь там! — услышал Сен Чель и бросился наверх.
В это время подошел новый товарный паровоз и начал гудеть: дайте, мол, мне дорогу и снабдите меня водой. Он так гудел, что все всполошились.
— Скорей! Скорей! — кричал на Сена Челя помощник машиниста, стоя на котловой лесенке и протягивая руку за брезентовым рукавом.
Сен Чель быстро спустил рукав, но забыл открыть заслонку, и песок не пошел. Он постучал рукой по бункеру, тряхнул брезент, но ничего не помогло. А новый паровоз разрывался от гудков. Видно, он опаздывал к поезду или на паровозе находился большой начальник.
— Почему стоите?! — закричал машинист, наполовину высунувшись из окна.
Сен Чель узнал его. Это был японец, начальник депо. Первую поездку на каждом новом паровозе он совершал сам.
— Песок не идет, — ответили ему снизу.
В одну минуту он взбежал на эстакаду, оттолкнул Сен Челя, рванул заслонку, и песок посыпался.
— Ах ты скотина! — заревел японец и наотмашь ударил Сен Челя по лицу.
Сен Чель даже не схватился за щеку.
«Ну, погоди…» — подумал он, глядя на сбегавшего вниз начальника.
С тех пор Сен Чель постоянно думал, как отомстить за свою обиду.
И
Дней через десять знакомый рабочий шепнул Сен Челю:
— Инженеры определили, что подшипники на новом товарном паровозе расплавились от песка, попавшего на шейку оси. Подозревают тебя. Не вздумай снова так делать, за тобой следят.
За Сен Челем действительно долго следили, но уличить ни в чем не могли. Да и вряд ли начальство верило, что этот деревенский парень мог отважиться на такой поступок только из-за того, что его один раз ударили! Все же Сен Челя на всякий случай убрали подальше от пескосушилки и поставили на уборку канавы, где чистили паровозные топки. А жить его взял к себе тот самый помощник машиниста, который купил у него когда-то сено.
Однажды друзья пригласили Сен Челя на Тэдонган ловить креветок. Там, на берегу реки, он впервые увидел Ван Гуна и впервые слушал его беседу. За два часа Сен Чель узнал столько нового и интересного, что в конце беседы осмелился спросить:
— А когда вы еще собираетесь ловить креветок? Я хочу опять прийти.
— Что ж, приходи, — сказал Ван Гун.
Когда началась забастовка в честь разгрома самураев на Хасане, Сен Чель одним из первых бросил лопату. В те дни он стал связным Ван Гуна. А после приезда Пан Чака Сен Чель почти не расставался с партизаном.
Раньше самым удивительным человеком на земле Сен Чель считал Ван Гуна. Его рассудительность и выдержка восхищали Сен Челя. Казалось, не было такого положения, из которого бы Ван Гун не нашел выхода, вопроса, на который он не мог бы ответить. Будто вся мудрость отцов собралась в этом человеке.
Так казалось Сен Челю. Ему хотелось стать таким же, как Ван Гун, и к любому самому неожиданному сообщению относиться спокойно и трезво. Говорили, что это умение скрывать свое душевное состояние, выработанное годами подпольной работы, не раз спасало старого революционера.
Такими и должны быть коммунисты! Да иначе они просто не могли бы работать. Какой же это коммунист, если в трудную минуту любой человек прочтет по его лицу тревогу в душе!
И вот странное дело: Пан Чак в этом смысле был прямой противоположностью Ван Гуну, а Сен Чель с первых же дней полюбил партизана. У Пан Чака и радость, и гнев, и возмущение, и печаль сразу требовали выхода. Его лицо, решительное, энергичное, озорное, иногда вдруг становилось нежным, застенчивым, почти детским. И сразу можно было догадаться, думает ли он сейчас о самураях, с которыми завтра предстоит схватка, или о своих боевых товарищах.