Туда, где небо чистое
Шрифт:
– Хм. Да-да, я тоже уверенна, что он спустится к нам.
– А теперь, бегом-бегом наверх! Вам необходимо освежиться, ровно так же, как и мне.
Как только девушки повернулись в сторону лестницы, наверху сверкнула фигура. Это был Ленни Стенсфорд, старший сын миссис Стенсфорд. Он был слегка расхлябан. Его движения были ленивы, очевидно он только проснулся, но несмотря на это, он казался свежим, хотя слегка хмурым, и все же, ослепительно красивым.
– Кого я вижу… – он присматривался. – Кого я вижу! О Господи милостивый! – восхищенно воскликнул Ленни и в одно мгновение он очутился около сестер.
– Ты
– Эви! Не верится! Как ты похорошела! – он принялся ее разглядывать, – не верится, ты здесь! Как чудесно! Матушка, вы видели, она – превосходна! Моя добрая Эви! – он обратился к Роуз, указав на нее рукой – А кто эта юная леди? Как ты повзрослела и как чудесно ты выглядишь! – он обнял и поцеловал робкую Розалин, которая была не так близка к брату, как Эвелин. – Я так рад вас видеть! Не могу поверить… Я не мог дождаться вашего прибытия! Нам необходимо… – мать прервала бурные рассуждения Ленни.
– Это все дивно. Однако же, Эвелин и Розалин только прибыли, и я не исключаю, что они хотят привести себя в порядок и послать родителям письма. Я в свою очередь хотела бы распорядиться на счет обеда и далее заняться туалетом. А ты, – она сделала паузу и строго взглянула на сына. – будь так любезен и проведай супругу и дочь, если в тебе остался хоть грамм чести.
Ленни с безразличным лицом выслушал мать, затем с лучезарной улыбкой поцеловал сестер и направился наверх.
– Я прошу прощения, милые кузины. Жду с нетерпением минуты, когда мы сможем все обсудить. – он поклонился матери, – Матушка.
– Вперед, вперед, красавицы! – миссис Стенсфорд подогнала племянниц.
– Мэри! Ты можешь отдохнуть после поездки. Перед ужином я пошлю за тобой. – обратилась Эвелин к своей горничной.
Сестры поднялись в свои спальни. Розалин принялась разбирать картины, распаковывать мольберт и приборы для рисования. Эвелин, поменяв наряд и приведя себя в порядок, спустилась вниз, в гостиную. В это время там никого не было. Через час прислуга должна будет подготовить гостиную, чтобы после обеда хозяева могли попить там какао. Напротив больших эркерных окон, которые служили выходом на террасу, стоял старинный рояль из дорогого дерева цвета шоколада. Эви присела на пуфик, подняла крышку рояля, и мелодия полетела подобно парящей птице. Легкие, струящиеся звуки разносились по дому, и это означало, что первый день лета уверенно наступил. Все занимались своими привычными в это время суток делами, а мелодия незримой волной влетала во все комнаты. Окна были распахнуты, тонкий тюль развивался, соприкасаясь с нотами, и умиротворение воцарилась в Стенсфордском поместье.
Глава
III
Настало время обеда, и Роуз пришлось сложить кисти, а Эв захлопнуть крышку рояля. Вся семья, за исключением Оливии, супруги Ленни, которая еще не совсем оправилась после тяжелых родов, собралась за обеденным столом. Столовая зала была просторна и изыскано обставлена. Огромный прямоугольный стол, покрытый скатертью цвета фиалок, стоял посреди комнаты, его обрамляли стулья со спинками, обшитые бархатом. Как только семья уселась за большой стол, слуги один за другим, принялись
– Итак, мои прелестные, как прошел ваш год? Чем живет свет Дербишира? Я желаю знать все!
– Ничем необычным, к сожалению, год не был ознаменован, тетушка. – Начала Эвелин. – Роуз много времени проводила за учебниками и кистями, а я практиковалась в теории музыки.
– Какие вы трудолюбивые! В этом у меня никогда не было сомнений. Ну, а как ваши пречудесные родители? Держу пари, мой достопочтенный брат не желал отпускать вас в этом году.
– Отчего же? – полюбопытствовала Розалин.
– Полагаю, он придерживается мнения, что здесь вы не учитесь, как бы он того хотел. Однако же я возражаю! Вы учитесь вести себя в обществе, а что еще нужно девушке, помимо прекрасного образования, которое уже у вас есть? По крайней мере, у тебя Эв.
Сестры переглянулись.
– Вероятно, вы правы.
– Безусловно! Безусловно, я права! В девятнадцать лет, как полагается, девушка обязана быть эмоционально зрелой, образованной и, конечно же, имеющей связи в высших кругах. Об остальном ей не целесообразно беспокоиться.
– Как печально сознавать данные ограничения. – иронично ответила Эвелин. – Мне думается, что дама должна обладать несколько иными качествами, чтобы по праву именоваться достойной леди.
– Хм, ты меня настораживаешь, дитя мое. Неужели ты наивно думаешь, что девушка без связей и без почтенного места в обществе сумеет составить выгодную партию состоятельному и уважаемому человеку?
– Я не вправе спорить, но все же, да, я так считаю. На мой взгляд, девушка в первую очередь должна быть смышленой, остроумной и деятельной, а уж потом высокообразованной и состоятельной. Привлекательность я бы поставила на нижнюю ступень.
– По-твоему, дама, которая дурна собой сумеет занять достойное место в обществе? – ужаснулась Роксана.
– Вне всяких сомнений, тетушка.
– Здесь я не могу согласиться. – с язвительной улыбкой отметила миссис Стенсфорд.
– Внешность не играет никакой роли, если девушка добра, начитанна и обаятельна. Да, обаяние порой важнее, чем красота.
– А как же умение жертвовать собой? – встрял Ленни.
– Что, мой друг? – восхитилась мать.
– Недавно мною было вычтено в одной из газет, что в качества верной супруги непременно должно входить то, что принято называть «самоотдачей», «самопожертвованием». Похоже на то, что жена обязана жертвовать своими интересами и предпочтениями во имя супруга. Его интересы должны всецело стать ее.
– Дорогой, полагаю, тебе нужно заниматься. – обратилась миссис Стенсфорд к младшему сыну. Тот поблагодарил присутствующих, поклонился и направился в свою комнату, будучи совершенно незаинтересованным пустой болтовней.
– Самопожертвование – то, чем занимается каждая замужняя женщина. Но здесь не обойтись без термина, о котором, увы, нередко забывают – «любовь». Любовь ведь и есть самоотдача и самопожертвование. Только глубочайшее чувство способно толкнуть человека на отречение собственного «я» во имя другого. – на секунду воцарилась тишина. – Или я не права? – скромно спросила Эвелин.