Туда и оттуда
Шрифт:
А через полчаса в главный лагерь ввалилась шумная толпа норманнских наемников - будущий отряд Мориса де Браси. Впереди вышагивал Антон, победно сияя очками. Рядом с ним шествовал погруженный в собственные мысли Мор - в сером плаще, застегнутом вельтской пряжкой, с гитарой наперевес. Антон что-то втолковывал Ари, которая была мрачнее тучи и, судя по всему, с минуты на минуту могла послать его подальше. Однако не послала, поскольку увидела Зайку и побежала с ней здороваться.
Словом, все так или иначе занялись суетными приготовлениями последнего
Разговор не клеился долго. Наконец Инка не выдержала:
– Что, будем в молчанку играть? Я не я и шпага не моя?
– она указала на шпагу Мора. И тут все поняли, что пришли сюда, чтобы убедиться - нет, это не сон, это было, было с ними.
– Эх ты, королева эльфов, - укоризненно протянул Мор.
– Я чувствую себя полным идиотом, - гневно сказал Майк.
Эллен стряхнула пепел с сигареты и лениво заметила:
– Вы не хотели мне верить. Сами виноваты.
– А, да я не о том! Нечего было обещать нам золотые горы в нашем мире.
– А что, кто-то сомневается в наградах фей?
– невинно осведомилась Инка.
– Мы все получили свое. Гил вон с луком никак не расстанется, а ты, я смотрю, так привык в кольчуге бегать, что вроде как голым себя без нее чувствуешь.
– А на мою катану посмотри!
– поддержал Инку Дракон.
– И знак Владычицы - вот он, никуда не делся.
Он продемонстрировал всем зеленый самоцвет и спрятал его обратно под рубашку. Майк, внезапно вспомнив, вытянул свой "молот Тора". Оберег был не его: вместо новенького серебряного, с блеском, потускневший от времени, истертый, с выбитыми на другой стороне рунами, вместо цепочки крепкий шнур.
– Значит, вот как, - произнес Майк.
– Эйнар и вправду был.
– Да есть он, - сказал Инка.
– Только он там, а ты здесь. Все мы свое получили. Дракон - катану и расположение Королевы, Гил дивной красы лук и прочее вооружение, Зайка - волшебную флейту и вечные серебряные струны, Мор - шпагу и опять же струны, Ари повоевала и поколдовала, плюс пара красивых фенек...
– А ты?
– спросил Гил.
Инка пожала плечами.
– А я наприключалась по уши. Да и вы тоже. Как там у Высоцкого "а в бою испытай, что почем, что почем..."
Эллен хмыкнула.
– Да, я знаю, что ты считаешь нас неправыми, - ответила Инка.
– Что нам теперь, удавиться, что ли? Не была ты у него в подземельях, а мы там прошли.
– Ребята, у вас глаза сияют, - вдруг подала голос молчавшая до тех пор Наташа.
– Вы такие... озаренные...
Приключенцы переглянулись. Может, со стороны виднее,
– И, кстати, у тебя тоже струны теперь всегда будут серебряные. И дар Тома Эрсилдуна в придачу, - продолжила Инка, обращаясь к Эллен.
– Хоть один правдоговоритель будет, - буркнула Ари.
– А то тошно жить на белом свете.
Она встала и отряхнула штаны.
– Вы как знаете, а я спать пошла.
После ее ухода они перебросились еще парой реплик, потом Зайка потянулась за гитарой. Серебряные струны зазвенели как-то особенно:
Обрывки снов - но это только сны,
Расплывчаты, размыты, словно тени,
Неясный блик тускнеющей луны
И меркнут краски тающих видений
Под тихий звон неведомой струны.
Зачем - нам вспомнить это не дано,
Зачем нам знать, что мы когда-то жили?
И все же свято верим все равно
Видениям того, что раньше было.
А в памяти по прежнему темно.
И снова рог - трубит все громче он,
И блещет щит лазурной синевою,
Огонь и дым, холодной стали звон
А может, это было не со мною?
И снова явь сменяет странный сон.
Тревожны сны, от них спасенья нет,
Но утро вновь в свои права вступает,
Уходит ночь, и меркнет лунный свет,
И нехотя тревога угасает,
А новый день опять не даст ответ.
Ну что ж, пусть все уйдет в небытие,
Пускай уйдет то краткое мгновенье,
Когда мы видим прошлое свое,
Обрывок жизни, преданный забвенью,
Твердя себе, что не было ее...
Вот и все дела. Кто что хотел, тот это и получит. А если он и сам не знает, чего хочет? Все равно получит. Вот и получили.
Тут к костру подошла Дара, тоже с гитарой.
– Привет! А чего в Ноттингем не пошли?
– спросила она.
– А так просто, - ответил Гил.
– Чего там делать?
– Песни петь, - Дара уселась рядом с Инкой.
– Ну так спой чего новенькое, - сказала Инка.
– Только серьезное.
Дара искоса глянула на нее, подумала и запела:
То было не со мной и не с тобой.
Не я тебе оплечье подарила.
Не ты мне пояс византийский дал.
Не я тебя под вечер проводила.
Не ты на аргамаке ускакал.
Не нам служили ручейки вечерню,
Не нам играла золотом река.
Не с нами это было - верно? Верно.
Мой кот, умывшись, спит у камелька,
Дорогу завалило мягким снегом,
И ни тропиночки к моим дверям.
Я сон видала: на пяти телегах
Везли гробы. Иль то к похоронам?
А может, к воскресению? Забыла.
Не ты пропал за дальней стороной,
Не я слезами очи иссушила.
То было не с тобой и не со мной.
– Здорово, - сказала Инка.
– Твое?
Дара кивнула. Мор пробормотал что-то неразборчивое, поднялся и, буркнув "Спокойной ночи", пошел к себе в лагерь. Помаленьку разошлись и все остальные.