Туфельки для мамы чемпиона

Аникина Анна

Перед Рождеством Зимовские получили посылку из Москвы. Такие душевные подарки от Орловых, что Беата снова расчувствовалась. Леславу большой вязаный шарф и банка малинового варенья, армянский коньяк для Збигнева, а ей — тончайшая оренбургская шаль. Невесомая и очень тёплая. Подарки привёз русский доктор Виталий. Кирсановы частенько мотались из Варшавы в Москву и обратно.

Перед новым годом оказалось, что у Збигнева в январе будет свободная неделя. Решили ехать в Египет понырять, давно не выбирались вместе с сыном. Это была их традиция. Только вдвоём. Беата радовалась, что её мужчины

могут пообщаться один на один. Её и так много в жизни сына. А отец для Лешека — главный авторитет.

Она знала, о чем сын будет говорить со Збигневом. О женитьбе. Он уже успел озвучить это матери. И даже кольцо купил для Ксении. Беата сама помогала выбирать. Принять решение сына было не сложно, как ни странно. Хотя мало кто женится в девятнадцать лет. Но Лешек был таким счастливым, что сомнений не было. Это настоящее. То самое. Значит они со Збигневом просто обязаны его поддержать.

Пока мужчины будут в Египте, она съездит в Гданьск. Проведёт тётю Касю. И к родителям на кладбище нужно попасть.

Глава 26

26.

Утренний рейс Гданьск-Варшава. Всего час полёта. Беата зябко поежилась. Всё — таки рядом с морем ветрено. В Гданьске правда чуть теплее обычного в январе. Около плюс десяти. А в Варшаве по прогнозу около нуля. И не скажешь, что Рождество и Новый год только отметили. И День трех королей был позавчера. Все признаки праздника почти убрали. Жаль.

Беата вспомнила их единственное русское Рождество, когда в России его ещё не было принято отмечать. Но в Елоховском соборе в Москве шла служба. И они с мамой пошли "просто посмотреть". После мороза и сугробов на улице в храме было почти солнечно от обилия позолоты и свечей. Всё-таки польские костёлы не такие богатые. Они тогда постояли немного почти у входа, послушали часть службы, поставили свечи. И снова оказались в московской ясной январский ночи. Необыкновенно белой. Под небом, усыпанном звездами.

И сейчас она летела от мамы с папой. Беата никак не могла привыкнуть к мысли, что позвонить теперь некуда и некому. Только тётя Кася принимала её в Гданьске как всегда радушно. Будто ей сейчас не ближе к сорока, а она всё та же маленькая девочка с льняными косичками.

Посадку задерживали. Беата посмотрела на часы. К двенадцати ей надо быть на встрече комитета по подготовке благотворительного аукциона. В конце декабря жизнь жён дипломатов замирает. Все посольства разъезжаются на каникулы ещё в двадцатых числах. А вот в конце января начинаются мероприятия, требующие подготовки.

Наконец всех пригласили в самолёт. Людей было мало. Самолёт маленький. Через проход от Беаты устроилась пожилая женщина. — Знаете, я ведь боюсь летать, — вдруг доверительно сказала она проходящей мимо стюардессе. — Не волнуйтесь, пани, у нас сегодня самый лучший пилот. Он обычно не летает на внутренних рейсах. Но сегодня нам повезло.

Беата положила в рот конфетку. Ей тяжело давались взлёты и посадки. Хотя они с мужем летали очень много, привычка так и не появилась. А вот Збышек засыпал сразу, стоило ему сесть в кресло.

— Дамы и господа, говорит командир экипажа Роберт Тухольский. Наш самолёт следует по маршруту Гданьск- Варшава. Время в пути —

один час. Желаю вам приятного полёта.

У Беаты поплыло перед глазами. Роберт. Её Роберт. Всё — таки добился. Командир экипажа. Или это не он? Хотя, много ли на свете таких мужчин? Чтобы совпало имя, фамилия и мечта стать пилотом гражданской авиации. Как давно это было. Интересно посмотреть на него. Или можно как-то написать записку? Фу, глупость какая. Беата одернула себя. Куда её понесло? Она взрослая статусная дама. Жена одного из известнейших польских дипломатов. А туда же!

Весь полет она промучилась этим вопросом. А потом решила, что ничего не теряет, если спросит. — Простите, — обратилась к бортпроводнице, — У меня странный вопрос. Может быть Вы знаете, какого цвета глаза у командира экипажа?

Беата тут же пожалела о своей слабости. Девушка явно смутилась. — У пана командира, — она помедлила, — карие.

Именно по этой неуверенности в тоне Беата поняла, что не ошиблась. У Роберта были глаза ярко-коньячного цвета. Почти жёлтые, как у кошки. Вот только выдержки и умения себя держать в руках у Беаты было в разы больше, чем у девочки-стюардессы. Сразу заметно, что влюблённой в командира. Что ж…. Всё правильно. В таких и нужно влюбляться молоденьким стюардессам.

Полёт заканчивался. Беата совершенно не почувствовала ни снижение, ни посадку, так мягко и деликатно пилот посадил машину. — Говорит командир корабля, — снова зазвучал мужской голос с чуть заметной хрипотцой, — Наш самолет совершил посадку в аэропорту Варшавы. Температура за бортом ноль градусов. Экипаж благодарит вас за выбор нашей авиакомпании и желает приятного дня.

И тут Беата решилась. — Я прошу Вас, если это не запрещает инструкция, передайте, пожалуйста, эту записку командиру. И Беата, выходя из самолёта, вложила в ладонь девушки-стюардессы бумажный прямоугольник. Там была написана фраза, которую поймёт только он. Роберт Тухольский.

"Робин-бобин, ты летаешь! "

Глупо. Очень глупо, госпожа Зимовская. Беата огдядывалась в надежде, что кто-то из пилотов выйдет из кабины. Но нет. Поток пассажиров понёс её к выходу, где уже ждал водитель.

Агнешка глянула на записку в своей руке. Нет, не будет она ничего передавать. Обойдётся эта холеная блондинка с дорогим кольцом на пальце и в брендовой обуви. У неё одна туфелька стоит, наверное, как целая Агнешкина зарплата. Зря что ли она напросилась на этот рейс. Международные ей попадались крайне редко. А тут такая удача. Роберт летел именно из Гданьска от родственников. Таким шансом нельзя не пользоваться!

Она поспешила к кабине пилотов. Роберт как раз надевал шинель. Агнешка ждала, что он позовёт её с собой, как тогда, в Вене, когда они работали на одном рейсе. — Пан Тухольский, — окликнула она командира. Тот смерил её взглядом. — Агнешка? Ты в город? Тебя подвезти? — Да, я сейчас соберусь. Я быстро, — заторопилась девушка, подпрыгивая от восторга. Стала натягивать форменное пальто.

Роберт придежал ей пальто. В ладони мешал бумажный прямоугольник. Пока рука влезала в рукав, записка выпала прямо на ботинок Тухольскому. Тот поднял развернувшийся листок. Глазами мгновенно пробежал фразу.