Тугайно-тростниковый скиффл
Шрифт:
Одним словом, было весело, а главное – никто и ничто не могло помешать этой забаве.
II
Однако вернемся к нашим баранам. Прежде чем продолжить рассказ, погрузившись в атмосферу пустынных улиц спящего города, следует упомянуть еще об одной ключевой детали, положенной в название моего повествования.
За день до отъезда на охоту в одном обувном магазине, блуждая меж галош и иной резиновой обувки, я нечаянно наткнулся на болотные сапоги, поразившие меня необычным цветом. На фоне черной массы всей остальной продукции они выглядели «белой вороной», то есть имели цвет детской неожиданности, но при этом производили впечатление добротной
Я не мог нарадоваться на свое приобретение.
– Ну, теперь пойдут клочки по закоулочкам, – сверкая счастливыми глазами, восклицал я, крутясь перед женой в новеньких, пахнущих свежей резиной сапогах. – Ты не представляешь, как просто и практично все сделано! А какие легкие! Не хочешь примерить?
– Нет, я уж так уж как-нибудь, – воспротивилась супруга.
– Напрасно. Нога в них просто спит. А как элегантно выглядят.
– Особенно цвет потрясающий…
– Цвет действительно подобран удачно. В камышах сапог вообще не заметишь. Представляешь, утка летит, смотрит – мужик вроде стоит, но как бы без ног. Ей, естественно, становится любопытно. Она делает круг с тем, чтобы поближе разглядеть безногого, а тут я – хлоп! – и утка в сумке. Ни подсадных, ни чучел не надо. Лепота!
Ранним утром следующего дня я в новых сапогах вышел на улицу, где меня уже дожидались Николай с Юриком и Володя.
Володя жил неподалеку от Николая, с ним мы учились в параллельных классах и знали друг друга со школы. К охоте его приобщил, как и меня, Николай. В то время я служил в армии, а когда через три года вернулся, все мои партнеры по охоте уже дружно пересели с велосипедов на мотоциклы, в связи с чем географический круг охотничьих интересов значительно расширился. На этот раз мы собирались разведать угодья за триста километров от дома.
Часть своих вещей я разместил на Юркином и Вовкином «ИЖах», а сам должен был ехать с Николаем на его «ЯВЕ». Но прежде чем сесть на мотоцикл, я прошелся по «подиуму», демонстрируя свою обнову. После чего показал ребятам все застежки на сапогах в действии. По завершении показа мы не торопясь двинулись в путь. Впереди ехали мы с Николаем, позади, обвешанный рюкзаками и сумками, следовал Вовка. Замыкал процессию аналогично экипированный Юрик. Два перекрестка миновали успешно. Машин ни впереди, ни сзади видно не было. Подъезжая к третьему перекрестку, я заметил движущийся слева автобус. И хотя наша улица была главной, а автобус только подъезжал к перекрестку, я предложил Николаю подождать, пока проследует пассажирский транспорт. Николай затормозил, но автобус тоже остановился, пропуская нас. Только мы двинулись с места, как сзади я почувствовал сильный удар в спину, который опрокинул нас вместе с мотоциклом на асфальт. Приподняв голову, увидел несущийся юзом к обочине дороги Вовкин мотоцикл. Из порванной сумки, укрепленной сбоку «ЯВЫ», посыпались и колесиками покатились в разные стороны сушки. Вовка валялся, придавленный мотоциклом, и ошалелыми
– Ты что, обалдел? – поинтересовался я у него.
– Какого черта вы остановились? – неуверенно откликнулся виновник ДТП.
Николай без комментариев поднял мотоцикл и покатил его к краю улицы, а я принялся было собирать сушки, но тут к своему ужасу обнаружил, что на правом сапоге зияет огромная дыра. Порыв был на самом неудачном месте: на сочленении голени со стопой (на месте сгиба), да такой величины, что сквозь нее виднелись обе щиколотки, поэтому мысль заклеить дыру даже не могла прийти в голову.
Я с негодованием взглянул в Вовкину сторону. Тот молча продолжал лежать под мотоциклом.
– Ты что там лежишь, придурок? – выдавил я сквозь зубы.
В ответ Вовка жалобно простонал. Я подошел к нему и потянул на себя мотоцикл. На Вовкином лице отобразилось страдание. На левой ноге были видны следы крови. Приподняв брюки, мы увидели рваную рану выше лодыжки. Колька достал свой носовой платок и перевязал рану, после чего решили срочно доставить потерпевшего в ближайшую больницу.
Около часа мы проторчали у окон операционной, пока зашивали Вовкину ногу, сожалея о случившемся нелепом столкновении и несостоявшемся открытии охоты, к которому готовились более месяца. Кроме этого, я горько оплакивал кончину своих великолепных иранских сапог, так и не опробованных на деле. Им суждено было остаться навек только в наших воспоминаниях.
III
Наконец, Вовка появился в дверях больницы и, прихрамывая, решительно направился к мотоциклу.
– Поехали, – уверенно заявил он.
Мы вопрошающе уставились на него.
– Ну, что стоим, поехали, – повторил свой призыв Вовка.
– Куда? – в один голос отозвались мы.
– Как куда? На охоту.
– Ты что, в своем уме? Какую охоту? – попытался я предостеречь Вовку от необдуманного поступка.
– Ничего страшного. Заедем в аптеку. Купим бинты, мазь и вперед.
– А перевязки?
– На месте решим. В конце концов, в поселках есть больницы, медпункты. Да и сам смогу забинтовать. Ничего сложного.
В его словах, наверное, присутствовала логика, потому что мы молча оседлали своих стальных коней и рванули к намеченной цели. Я сел за руль Вовкиного «ИЖа», а он устроился позади меня, очевидно, не представляя себя вне своего родного мотоцикла.
Через пять часов мы въехали в Балхашский райцентр, где решили показать раненого друга сельскому хирургу.
Перевязка прошла успешно, после чего, немного успокоившись, мы продолжили движение. До предполагаемого места охоты оставалось проехать немногим более ста километров.
Добравшись до поселка Жидели, откуда уже невооруженным глазом можно было разглядеть заросли тростника, мы двинулись по направлению к ним напрямую, предполагая, что именно там нас ожидают озера, изобилующие водоплавающей дичью.
Но на деле все оказалось не так просто. В течение двух часов мы не могли отыскать ни одного съезда или хотя бы тропы, ведущей внутрь зарослей. Мы отчаянно метались по окраине тростников, пока нас не накрыли сумерки. Но даже в полной темноте мы, словно зомбированные, с упрямой настойчивостью продолжали поиски вожделенного водоема.
Мы с Володей ехали впереди колонны, внимательно всматриваясь в край колеи, в надежде увидеть долгожданный отвилок от дороги. За нами стлался густой шлейф пыли, сквозь которую едва пробивался свет от фар Колькиной «ЯВЫ». Через какое-то время Вовка прокричал мне в ухо:
– Стой, стой!
Я остановился. Бегущая следом волна пыли накрыла нас с головой и едко ворвалась в легкие.
– Что… стряслось? – сквозь кашель спросил я Вовку.
– Ты кого-нибудь видишь сзади нас?
– Не понял… – ответил я, пытаясь разглядеть позади отблески фар. Затем съехал на обочину, развернулся и заглушил двигатель.