Тульский – Токарев (Том 2)
Шрифт:
На запястьях мужчины защелкнулись наручники – Харламов развернул его лицом к себе и рыкнул:
– Фамилия!
– У… Ужинский…
– Сам знаю! Так вот, подозреваемый Ужинский. Около получаса тому назад недалеко отсюда был задержан гражданин Янковскис Павел Григорьевич, который уже в машине поведал мне, как он по предварительному сговору с вами, вернее – с тобой, перхоть ты подзолупная, – зарезал девку молодую. Сейчас он уже это пишет и, очевидно, про тебя не забывает…
Ужинский, слушавший Степу с ужасом, прислонился к водосточной
– В поддых ты ему, что ли?
– Обижаешь! – хищно оскалился Степа. – По нервам, и в самое яблочко!
Ужинский заворочался на асфальте. Харламов наступил ему на грудь ботинком и сказал, закуривая:
– Не теряйте самообладания, уважаемый! К стенке поставят Янковскиса, а тебе, гнида, прокурор на лбу только пятнашку и нарисует! А если мне сейчас явку накарябаешь – так тринадцать получишь! Ну как – по рукам, Ужинский?
Ужинский затравленно глянул на Плотова. Старший сержант сокрушенно кивнул:
– Дело говорит. Ты, милок, соглашайся, а то… Его из лагеря строгого режима поперли за то, что он явку с повинной о подготовке покушения на Горбачева выбил… у семерых.
Ужинский закрыл глаза. Его заколотило. Ссохшимися губами он вдруг замямлил:
– Неужели вы ему верите, что я знал, что он убьет?
– Верим! – заорал Харламов. – Ему – верим! Он ведь чистосердечное пишет, а ты, мразь, разлегся здесь! Подъем! В этапную камеру, сука!
Пока Степа поднимал на ноги враз обессилевшего мужика, из бара выбежал Токарев. После короткого обсуждения Ужинского, как драного кота, поволокли к машине.
Старший сержант Плотов, пока суть да дело, деликатно поинтересовался у Харламова:
– Слушай, а кто такой Янковскис?
– Не Янковский, а Янковскис, – поправил его Степа. – Это мой двоюродный брат из Риги.
– О, как! – хмыкнул старший сержант.
Началась суета. Даже Токарев на радостях цокал языком:
– Ай да Харламов, ай да сукин сын! На голом месте – развалил до седла!
Степа зарделся от удовольствия…
…Василий Павлович принял решение остаться в баре вместе с Ткачевским и другими вызванными силами, чтобы с прокуратурой доделать мелочи.
Токарев знал, что этот этап работы – самый неблагодарный и скучный, но самый важный для следствия и суда. «Дожимать» Ужинского он доверил «молодежи»:
– Пусть берут на себя ответственность… Харламов, Тульский… Боцман, наверное, уже пришел. Все будет правильно, так он объяснил свое решение Ткачевскому. Тот согласился с начальником, поскольку по-человечески все было понятно – все видели лицо Артура…
…Когда Харламов притащил полубесчувственного Ужинского в 16-е отделение и объяснил все Тульскому, то… То Артур очень спокойно усадил «клиента» посреди
– Видел, как Свету убили?
– Да, но… Вы поймите!
– Спокойно, спокойно… чем убили?
– Как спицей…
– Куда воткнул?
Наручники у задержанного были сняты Тульским для чаепития, свободной от чашки рукой Ужинский, дрожа, показал на Артуре.
– На себе, ублюдок, показывай! – заорал Харламов так, что подозреваемый облился чаем.
Тульский «возмущенно» одернул его:
– Степа! Ну зачем ты?! Гражданин все рассказывает… раскаивается… правильно?
– Угу…гу… – глотал истерично чай Ужинский. Артур понимающе сочувственно покивал и спросил:
– А за что убили-то?
– Просто так, – всхлипнул Ужинский. – Но это – не я!
Тульский резко отшатнулся, ему было невмоготу больше притворяться добрым.
– Это тебе тоже «просто так»! – Харламов со всей дури вмазал ойкнувшему задержанному по спине – из рук у него вылетела чашка и, упав на пол, разбилась.
– Это на счастье, – сказал Степа. – Но, сука, не на твое. Тебе, падаль, счастья не видать, потому что ты меня рассердить не боишься…
Артур присел перед Ужинским на корточки:
– Слушай! Ты инвалидом хочешь стать!
– Нет!!! Но я же не…
– А веришь, что можешь?!
– Но послушайте, я же даже не…
Сзади подошел Харламов и резко ударил Ужинского ладонями по ушам – тот завыл и упал со стула на колени.
– А сейчас – веришь?
– Да, да!
Артур встал на колени рядом с Ужинским и, практически касаясь щекой его подбородка, зашептал:
– Я тебя медленно-медленно мучить буду… А потом, когда ты падалью станешь, – выкину на помойку, и тебя там крысы обглодают. Я одно такое укромное местечко знаю – за пару часов без остатка все сожрут…
Ужинский заплакал в голос – страшно, с подвывом. Он был на грани безумия. Харламов одобрительно закивал:
– Жа-алко себя… Пожалей, пожалей, тут тебя никто больше не пожалеет!
Артур, уже почти слетая с катушек, рявкнул:
– Фамилию, имя, телефон! Все конкретное о подельнике! Ну, сука!!!
Ужинский отчаянно завыл:
– Не зна-а-а-ю!!!
Тульский переглянулся с Харламовым, взял задержанного под мышки и начал усаживать обратно на стул. Последним усилием воли Артур заставил себя не сорваться и почти спокойно выдохнул:
– Сразу трудно сказать – понимаю! Успокойся… ну… все хорошо… Итак – как его звали?
Тульский почти перешел на шепот, и Ужинский таким же шепотом откликнулся:
– А… Артем.
– Правильно!.. А фамилия, фамилия какая?
– Токарев.
Артур со всего маху ударил Ужинского ногой по лицу. Тот откинулся навзничь и, не долетев до пола, успел еще поймать удар Харламова. Задержанный свернулся на полу и захрипел.
– Ы-ты, рыбина какая! – довольно проворчал Степа. – Крученая!