Туман на болотах
Шрифт:
— О нет, спасибо, мистер Хардвик, я не могу...
— Не можете? Почему? Считаете, что между нами слишком много преград — статус, положение и все такое прочее? Но, Боже мой, в такой ситуации!.. — Он протянул ко мне руку, но я отпрянула в сторону.
— Ладно, — в его голосе послышалась обида, — тогда мы просто поговорим, давайте? О чем пойдет беседа?
Еще одна проблема! Немного подумав, я спросила:
— Как... как вы повредили ногу?
— Ну что ж, неплохой гамбит. Я слишком энергично играл в футбол с сыном
Я немного осмелела:
— Вы играете в футбол?
— Иногда. А что это вас так удивляет?
— Как-то не вяжется с вашим... с вашим образом.
Он рассмеялся:
— Вы видите во мне мало человеческого, не так ли?
— Да, — откровенно призналась я.
— Тогда вы очень удивитесь, узнав, как много у меня человеческих качеств, мисс Джонс.
Он замолчал. Я опять запаниковала. Как заставить его продолжить говорить? Нельзя позволить ему уснуть, иначе мне придется провести в одиночестве всю эту долгую ночь.
— Ваша жена не возражала, что вы увезли сына на выходные?
Он резко вскинул голову:
— Жена? Моя жена умерла десять лет назад.
По непонятной причине мое сердце забилось с удвоенной скоростью.
— Но в школе мне сказали, что с вами живет женщина по имени Элейн. Я думала, она ваша жена.
— Ах, Элейн! Она — моя экономка. Их много сменилось у нас с сыном за последние годы, но, думаю, она останется. Элейн немного отличается от других. Она особенная. Она старый друг моей сестры. Вдова с маленьким сыном. Ей была нужна работа, а мне экономка, так мы с нею и поладили. Она работает у меня уже почти два года.
Мое сердце забилось ровнее. Вот, значит, как обстоят дела. Я подсчитала в уме и спросила:
— Значит, Колин был совсем маленьким, когда умерла его мать?
— Совсем маленьким. Я даже не хочу думать о том времени, не то что вспоминать.
— Простите.
Туман за окном принимал причудливые формы. Тишина гнетуще действовала на нервы, и меня внезапно переполнило желание почувствовать тепло другого человека. Я вся задрожала.
— Мисс Джонс, вам вовсе не обязательно сидеть в своем мешке и дрожать как осиновый лист. Мое предложение остается в силе. — Мистер Хардвик, улыбнувшись, похлопал себя по плечу. — Оно целиком закрыто, так что не бойтесь, попробуйте.
Он выпростал руку из мешка и притянул меня к себе. На этот раз у меня даже не появилось желания сопротивляться. Я подвинулась к нему ближе и положила голову ему на плечо. Пальцы Хардвика обхватили меня через ткань спального мешка, и мы затихли.
— Удобно, мисс Джонс? — раздался его тихий голос где-то над моей головой.
— Да, спасибо, мистер Хардвик, — вздохнула я, расслабившись. Меня перестала бить дрожь. Казалось, что лежать на его плече — самое естественное занятие в мире.
— Мистер Хардвик? — прошептала
Он засмеялся:
— Вряд ли. Во вторник состоится собеседование. Я в списке, но, вероятно, меня внесли в него просто из вежливости.
— Но вы ведь сейчас занимаете пост директора и уже работаете.
— Это ничего не значит. Очень часто комитеты обходят таких, как я, то есть людей, которые временно занимают какой-либо пост, и назначают других. В любом случае старые ворчуны, заседающие в комитете, скорее всего, сочтут меня слишком молодым для этой должности.
Я вопросительно посмотрела на него.
— Да будет вам известно, мисс Джонс, мне тридцать семь лет, и вам в вашем нежном возрасте я, вероятно, кажусь слишком старым...
Я яростно затрясла головой:
— Мне двадцать три, знаете ли!
— О, вы старая и мудрая, — произнес он с улыбкой в голосе. — Кроме того, я слишком хорошо известен здесь власть имущим как человек, который стремится изменить существующий порядок вещей. Я словно кость в горле для некоторых старых традиционалистов, которые заседают в местных советах. Так что мои шансы получить пост директора на самом деле очень малы.
— Было бы неплохо, если бы вы его все-таки получили, мистер Хардвик.
Он легонько сжал мою руку:
— Благодарю вас.
— Если вас назначат, вы многое измените?
Он задумался.
— Разумеется, мне хотелось бы многое изменить, но пока трудно сказать, каких конкретных изменений мне удастся добиться.
— Я имею в виду изменения, касающиеся обязательного ношения мантии в учебные часы, на котором настаивает мистер Браунинг. Мне кажется, мантия ужасно устарела, кроме того, в ней чувствуешь себя неловко.
— Неловко? — рассмеялся он. — Странное определение для бесформенной школьной мантии. На мой взгляд, она совершенно бесполая и нейтральная.
— Я не это имела в виду, — рассмеялась и я. — Мне хотелось сказать, что мантия вызывает неловкость в денежном смысле. Свою я купила в комиссионке — нет, даже не так, — я купила ее на распродаже в фирме, дающей одежду напрокат, и она была порвана в нескольких местах. Я ее починила, но она опять расползается. Ткань слишком ветхая, и только складки скрывают дыры. — Я вздохнула. — Наверное, придется наскрести денег и купить новую.
После недолгой паузы он ответил:
— Думаю, мы затеяли слишком серьезный разговор, давайте-ка сменим тему. А?
— Хорошо. — Я взглянула на него и, пользуясь нашей близостью, спросила: — Вы собираетесь жениться на вашей экономке, мистер Хардвик?
Он слегка тряхнул меня за плечи:
— Моя личная жизнь, мисс Джонс, вас не касается.
Я, оскорбленная жесткостью ответа, немного отодвинулась от него:
— Простите.
Он притянул меня обратно:
— Не глупите, мисс Джонс!