Туман пожрет их всех
Шрифт:
Я медленно двинулся вперёд и, чем ближе подходил к устью штольни, тем быстрее поднималась температура. Там, где был завал, стены светились темно-красным цветом, а термометр показывал плюс сто пятьдесят градусов. Пока что никакая опасность мне не грозила, так как лучевой нагрев такой интенсивности без труда нейтрализовывал защитный слой скафандра. Единственное препятствие представлял из себя участок длиной в два метра, стены вдоль которого были раскалены. Я разбежался, прыгнул и перелетел через опасное место благодаря небольшому тяготению планеты. Как торнадо,
Я повернулся и осмотрелся Краснота постепенно гасла. Температура внутри скафандра была нормальной!
На обратном пути к кораблю меня занимали мысли. Нет, не опасные, а только такие, которые ничего не могли дать туману.
В сравнении со всеми приключениями, происшедшими во время полёта ЭУР2002, мои ранние переживания были просто мелкими, незначительными случаями, значение которых состояло только в том, что от них я кое-чему научился.
Сначала тот отрадный факт, что туман, видит Бог, не был таким уж безупречным мыслителем. Он напоминал мне неуклюжего медведя, который не знает, что ему делать со своей огромной силой. Он пользуется своей ментальной энергией без разбора а логическое мышление не является его сильной стороной. Ничего странного! Чему он мог научиться в своём одиночестве?
Во-вторых, теперь я видел, что ошибался, когда пару дней назад пришёл к заключению, что туману неизвестен принцип ядерной энергии. Расплавить многие тонны камня за несколько минут можно было только при помощи ядерной энергии. Я не имел никакого представления, почему Великий Мастер использовал в установках по производству энергии на Эоле уголь. Для этого должно было быть какое-то основание Может быть, он опасался, что процесс расщепления или слияния атомных ядер выйдет из-под контроля и приведёт к катастрофе? Но как бы там ни было, ясно одно: обладание знаниями ядерной физики делало туман намного более опасным противником, чем мы считали до сих пор.
Эту последнюю мысль я тотчас же перекрыл страстным желанием получить стаканчик виски с содовой, в котором плавает кусочек льда. Это было самоубийством! Если туман узнает, что я считаю его опасным, дело для меня примет дурной оборот.
Тем временем ремонтные работы на борту в агрегатном отсеке все ещё шли полным ходом. На пути туда мне встретился один из механиков с весьма угрюмым лицом.
— Нашли причину? — спросил я. Он сердито кивнул.
— Какой-то идиот разбил камеру сгорания, — сообщил он. — Просто расколотил её кувалдой. Мы её удалили и теперь можем заменить новой, но на это понадобится по меньшей мере один день.
Он ушёл, а я остался стоять, как вкопанный. Мне в голову пришла идея, которую я быстро подавил. У фотонных двигателей камеры сгорания изготовлены из надёжного синтетического материала. В этих камерах происходил квази-холодный процесс ядерного синтеза, в результате которого получался мощный поток ультрафиолетового фотонного излучения, приводящий в движение ЭУР2002.
Дальше я думать не стал.
Когда я вернулся в рубку управления, Вишер сидел за большим пультом, уставившись в пустоту.
— Почему ты не спишь? — поинтересовался я.
— Не могу, — ответил он сонным голосом. — Великий Мастер ждёт меня.
Я взглянул на него. Он производил жалкое впечатление, так как уже больше шести дней не спал. Существовало предписание, запрещающее использование таблеток москвитила для подавления потребности во сне более пяти раз в течение двадцати четырех часов, и я понадеялся, что медики предусмотрели какой-нибудь защитный фактор.
Я поведал ему, что со мной произошло. Несмотря на своё подавленное состояние, он внимательно меня выслушал, а потом кивнул.
— Я знаю. Всемогущий туман располагает знанием ядерной физики. Должно быть, эти знания ему дала найденная нами пара гуманоидов в древнем корабле. Однако он также знает, что использование ядерной энергии на населённой планете не всегда безопасно, поэтому использует её только там, где она абсолютно никакого вреда не причинит.
Ну, видите? Я тоже не был так глуп. Мне это уже известно!
В 23 час. 30 мин. 24 мая механики из агрегатного отсека сообщили, что новая камера сгорания установлена и агрегат снова готов к работе. ЭУР2002 вновь был совершенно исправен. Пятью минутами позже Вишер сломался. Поскольку Жаклин спала, я не стал тревожить её, ибо она этот отдых заслужила, и вызвал одного из её коллег.
В рубку вбежал доктор Северин.
— Что случилось? — прежде всего спросил он.
— Вишер потерял сознание.
Уложив командира на койку, Северин начал его осматривать.
— Пульс ускорен, — сообщил он, — явные симптомы переутомления, слабое отравление москвитилом, но для потери сознания совершенно никакой причины нет, — он покачал головой. — Я не знаю, почему это произошло. В его состоянии обычно происходят припадки бешенства.
Я подавил усмешку, так как понял, что Вишер устроил спектакль, выигрывая время. Я не думаю, что туман что-то заподозрит. Похоже, земная медицина его мало интересовала, поэтому он ничего в ней не понимал.
— Хорошо, доктор, я за ним послежу.
Между тем Вишер оставался без сознания целый час, а потом медленно открыл глаза.
— Что случилось? — спросил он.
— Ты был без сознания, — ответил я.
— Сколько сейчас времени?
— 00 час. 40 мин.
Он вскочил — слишком быстро для того, кто три минуты назад был ещё без сознания.
— Стартуем! Стартуем немедленно! — поспешно воскликнул он. — Иначе Великий Мастер потеряет терпение.
Несмотря на это опасение, он двигал руками так же бессвязно и неуверенно, как кадет академии на первом семестре.