Туман войны

Золотухин Дмитрий Евгеньевич

Дорога вела из крепости на юг, к невидимой со склона Южной стене у сужения Колдовской Логовины. Вдоль дороги тянулись дома людей; там же размещались казармы и конюшни полка Изенгардских рейтар. Невысокие, поросшие лесом горы окружали Колдовскую логовину с востока и запада. А к северу от котловины высились гигантский белый пик Мехедраса.

— Думаю, стоит пройтись до Костлявой скалы, — начал было Азагхал, но Ислимэ его перебила:

— А я хочу в Черный Лес!

— Ты что! — возмутился ее товарищ. — Черный лес — проклятое место,

и это не легенда. Сколько молодых да ранних орков туда пошли и не вернулись!

— А я думала, ты храбрец, Азагхал, — резко сказала Ислимэ своему спутнику. — А ты боишься бабьих сказок. Вот что. Я иду в Черный лес. А ты как хочешь!

— Тогда пойдем вместе, — мрачно сказал орк, поправляя винтовку.

«Ну и зачем тебе это надо, — думал он. — Сам ведь знаешь, что Ислимэ не для тебя, она невеста твоего друга Халбарда. Ну и что, что мы знаем друг друга с детства и привыкли быть вместе? Детская привязанность должна проходить. А в долине еще много орочьих и человеческих девушек. Эх, где наша не пропадала! Пошли».

В Черном лесу было мрачно и душно. Стволы столетних дубов и грабов были покрыты мхом; земля тоже была покрыта моховым ковром, через который пробивался подлесок. Слева зеленый склон уходил, казалось, в самое небо; справа через деревья просвечивало голубое зеркало Изенгардского водохранилища. Зеленый полог почти полностью закрывал небо.

— Зря мы сюда пришли, — сказал Азагхал. — Вряд ли будет добыча.

— Погоди, — Ислимэ вышла вперед и направилась к большому мшистому дереву. — Вон там вроде звериная тропа.

Неожиданно «дерево» вырвало ноги-корни из земли и двинулось навстречу охотникам. Кряжистые ветви сжались в кулаки; среди зарослей мха на стволе вспыхнули беспощадные зеленые глаза.

— Орк! — казалось, зарокотал весь лес.

«Онт, — подумал Азагхал. — Все». Он понимал — бежать или хвататься за оружие уже бесполезно. Поэтому он крикнул: — Ислимэ, беги! Тебя онт не тронет!

— Смелый орк, — пророкотал онт, неторопливо приближаясь к незадачливому охотнику. — Но тебя это не спасет. Уходи, женщина.

— Нет! — Ислимэ встала между онтом и Азагхалом. — Хочешь убить его — убей сначала меня.

— Зачем ты, женщина, защищаешь орка, — гневно прогудел онт. Но остановился.

— Я люблю его, — просто сказала Ислимэ.

— Я знаю, что изенгардские орки похищали человеческих женщин, чтобы получать полуорков, — прогудел онт.

— Меня никто не похищал, — ответила Ислимэ, обнимая Азагхала. Тот стоял неподвижно, будто закаменев. — Я по своей воле выйду за него замуж и рожу ему детей… если мы останемся живы.

— Уходите! — рявкнул онт.

Повернувшись, Ислимэ и Азагхал повернулись и побежали к опушке. Только когда Черный лес остался позади, они, запыхавшись, остановились. Ислимэ упала Азагхалу в объятия и зарыдала.

— Ты… ведь правду говорила, — прошептал орк.

— Да.

— Ты выйдешь за меня?

— Да.

Они

целовались на зеленой равнине, под ярким солнцем. Но никто их не видел. На опушке Черного леса, кроме влюбленной пары, не было никого.

8. Изенгард, 3 июня 1724 г. по летоисчислению Хоббитании

— Так что мы выигрываем? Твоя пушка бьет недалеко, и только картечью. Из нее нельзя разрушать стены, нельзя бить ядром на дальнюю дистанцию. Не то, что тяжелые кульверины.

Гном Строри, начальник литейных мастерских Изенгарда, удовлетворенно провел рукой по пышной рыжей бороде, завитой в две тяжелые косы, и насмешливо посмотрел на собеседника.

— А вы, гномы, любите все большое, потому что самих от горшка не видно, — сидящий напротив гнома полный орк провел рукой по лысине и усмехнулся. — Это не осадное орудие! Эта пушка будет стрелять по пехоте и кавалерии. Вот смотри — орк склонился к чертежу. — Вкладываем в пушку патрон — холщовый мешок с порохом и картечью — пробиваем патрон через запальное отверстие, вот здесь; дергаем за шнур и картечь летит во врага.

— Ну и что! — лицо гнома от возмущения стало в один цвет с его бородой. — Большая кульверина может выпустить больше картечи.

— Зато с места на место ее надо час водить, — усмехнулся орк. — И перезаряжать долго. А мою пушку на марше везет одна лошадь, в бою — катят двое солдат. Еще одна лошадь или двое солдат понадобятся для ящика с патронами.

Новая пушка может сопровождать пехоту в бою. И буквально засыпать врага картечью.

— Погодите, — наместник Изенгарда Тарандар вздохнул, глядя на спорщиков. Ну и подчиненные у него! Строри — тот знает свое дело, но за своим горном ничего не видит. Например — как покажут себя в бою отлитые им орудия.

Иное дело — Больг. Полковник был одним из лучших артиллеристов Соединенного Королевства. Его пушки исправно косили врагов короля — и в Хараде, и под Форностом. Из-за несомненного воинского таланта ему прощали и небрежность в форме (вот и сейчас — мундир расстегнут, горжет висит не на шее, а на пузе), и грубые манеры, и специфическое чувство юмора.

Страстью Больга было изобретательство. Иногда его разработки оказывались полезными, иногда — нет, как пресловутая кожаная пушка, которая, правда, выстрелила… один раз. Но сейчас, похоже, головастый орк придумал нечто ценное.

— А почему твоя пушка снабжена ружейным замком? Чем плох старый-добрый пальник?

— Тем, что держать тлеющий фитиль рядом с кучей пороха — не самая хорошая идея, — ответил Больг наместнику.

— А расчет?

— Шесть человек, — улыбнулся Больг. — Причем они могут катить пушку вслед за пехотой. А то раньше как? Чуть пехота ушла вперед — пушки отстали.

— Разумно, — Тарандар откинулся в кресле. — Господа, начинайте работу. Через неделю первая пушка должна стоять на стрельбище.