Туман. Авель Санчес; Тиран Бандерас; Салакаин отважный. Вечера в Буэн-Ретиро
Шрифт:
На рассвете лоцман увидел в стороне мыса Мачикао судно, похожее на военное; «Стрела» ускорила ход и вошла в Сумайю.
В порту их встретило несколько рот карлистских солдат, которые уже собирались открыть по ним огонь, но когда разглядели, что судно французское, успокоились. Путешественники сошли на берег, и здесь замечательная память Баутисты подсказала им, кого они должны навестить в этом городе. То были три или четыре купца. Баутиста и Мартин разыскали их, подписали у них несколько векселей, потом купили себе пару кляч, выхлопотали пропуск и отправились дальше, по дороге, ведущей на Сестону.
Они проехали через деревню Ойкина, которая
Скоро спустилась ночь. Мартин и Баутиста поели, обсудили, что лучше — остаться или ехать дальше, и предпочли второе.
Они взобрались на своих кляч и, уже тронувшись в путь, заметили, что из дома возле Ираэтского моста выехал экипаж, запряженный четверкой лошадей. Лошади пошли рысью вверх по дороге на Сестону. Этот участок дороги от Ираэты до Сестоны проходит в ущелье, по дну которого течет река. Подобные места обычно выглядят печально и мрачно, особенно ночью.
Мартин и Баутиста, побуждаемые тем чувством братства, которое возникает у людей на пустынных дорогах, захотели догнать экипаж и вступить в разговор с кучером, но, очевидно, у кучера были веские основания избегать всякого общества, ибо, заметив, что за ним скачут, он пустил лошадей крупной рысью, а потом галопом.
Так они и ехали до самой Сестоны — экипаж впереди, Мартин и Баутиста сзади, а как только прибыли туда, экипаж вдруг быстро свернул в сторону, и через несколько секунд с него сбросили на землю какой-то тюк.
— Это, наверное, контрабандист, — сказал Мартин.
Так и оказалось; они заговорили с кучером, и тот признался, что ему почудилось, будто они его преследуют, и он даже подумывал, не подстрелить ли их. Все трое, став уже друзьями, заглянули в таверну, и Мартин пошел искать кондитера-карлиста с улицы Руа-Майор.
Переночевали на постоялом дворе Бласа, а рано утром Салакаин и Баутиста приготовились продолжать свой путь.
День выдался дождливый и холодный, желтоватая, вся в рытвинах дорога петляла среди зеленых полей; гору Ицарайс не было видно из-за тумана. Река вздулась, и вода в ней стала охряного цвета. Путники сделали остановку в Ласао, в имении карлистского барона, — управляющий имением должен был подписать им один документ; потом они поехали вдоль реки дальше, до Аспейтии. Здесь у них было довольно много дел, и они задержались. Освободились только к ночи и, так как предпочитали не останавливаться в больших городах, поднялись по конной тропе на гору Эрнио и заночевали в деревне, называвшейся Рехиль. На третий день они выехали из Рехили по дороге на Виданию и прибыли в Толосу, где провели несколько часов. Из Толосы отправились на ночевку в соседний городок. Но там им сказали, что поблизости бродит шайка разбойников, и друзья решили ехать дальше. Люди из шайки незадолго до того зверски избили палками девушек, которые отказались танцевать с кем-то из этих висельников. Салакаин и Баутиста покинули городок и, передвигаясь то рысью, то шагом, добрались до Амескеты, где и заночевали.
ГЛАВА VIII
Несколько историй Фернандо из Амескеты и прибытие в Эстелью
В Амескете они остановились на постоялом дворе, рядом с залом для игры в пелоту. Шел дождь, было холодно, и они подсели к огню в кухне.
Среди собравшихся
— В чем дело? — спросил его Мартин. — Что вы делаете?
— Да мухи одолели, — совершенно серьезно ответил крестьянин.
— Но ведь мух-то никаких нет.
— Как же нет, есть, — возразил крестьянин, снова взмахивая платком.
Хозяин постоялого двора, улыбаясь, объяснил Мартину и Баутисте, что в Амескете очень много мух, и жителей ее тоже зовут в шутку мухами, вот почему этот озорник и начал столы и скамейки платком обметать, когда вошли двое амескетцев.
Мартин с Баутистой посмеялись, и крестьянин рассказал им несколько историй и побасенок.
— Я-то что, я рассказывать совсем не умею, — все приговаривал он. — Вот был бы здесь Фернандо.
— А кто такой Фернандо? — спросил Мартин.
— Да неужто вы не слыхали о Фернандо из Амескеты?
— Нет.
— A-а! Так это же был самый первый балагур во всей округе. Бывало, начнет рассказывать — заслушаешься.
Мартин и Баутиста подбивали крестьянина припомнить какую-нибудь историю Фернандо из Амескеты, но он отнекивался, уверяя, что услышать эти озорные побасенки от него — значит получить лишь весьма бледное представление о том, как они выходили у Фернандо.
Однако, по настоянию обоих приятелей, крестьянин все же рассказал на баскском языке следующую историю:
— Однажды Фернандо отправился в гости к сеньору амескетскому священнику, тот был его другом и частенько приглашал его к обеду. Только Фернандо вошел в дом, как сразу же сунул нос в кухню и увидел, что экономка чистит две форели: одну прекрасную — на четыре фунта, не меньше, а другую маленькую — и есть-то в ней нечего. Фернандо прошел к сеньору священнику, и святой отец, как обычно, пригласил его с ним откушать. Вот сели сеньор священник и Фернандо за стол. Подали два супа, и Фернандо отведал от обоих, потом подали косидо{167}, затем миску жареной колбасы с капустой, а как принесли блюдо с рыбой, Фернандо сразу увидел, что вместо того, чтобы положить большую рыбу, проклятая экономка положила маленькую, ту, в которой и есть-то нечего.
— Послушай-ка, форель, — воскликнул Фернандо, — я хочу задать тебе вопрос.
— О чем ты ее хочешь спросить? — сказал священник и заранее засмеялся, ожидая какой-нибудь шутки.
— Я хочу спросить ее, не узнала ли она, случаем, от других рыб, с которыми водилась, как поживают мои родичи за морем, там — в Америке. Ведь форели знают много.
— Ну, разумеется, спроси ее.
Взял Фернандо блюдо, на котором лежала форель, и поставил его перед собой, потом наклонился к форели ухом, серьезно так, й стал слушать.
— Ну как — отвечает? — сказала насмешливо экономка.
— Вот уже, уже отвечает.
— И что говорит? Что она говорит? — спросил священник.
— Да говорит, — сказал Фернандо, — что она очень маленькая, но вон там, в кладовке, припрятана большая форель, и та должна знать о моих родичах больше.
Девушка, сидевшая в кухне, выслушав этот рассказ, звонко засмеялась и всех заразила своим смехом.
Мартин и Баутиста тоже от души посмеялись над тем, как ловко плут разоблачил экономку, а крестьянин опять заявил, что он не мастер рассказывать такие истории.