Туман. Полное издание
Шрифт:
– Брукс…
– Келлер, пожалуйста, – молю я и хватаю его за руку. – Я прошу тебя…
Зейн опускает взгляд на мою руку, которая мертвой хваткой вцепилась в его татуированную конечность, я тут же отпускаю её и едва сдерживаю слёзы.
– Брукс, собирай вещи.
– Нет.
– Правила для всех едины.
– Пожалуйста, я же там умру!
– Мой ответ не изменится.
Утираю слёзы и разворачиваюсь. Будь он проклят! Выхожу за дверь, голова низко опущена, а слёзы продолжают капать из глаз. Я облажалась. Как я выживу там одна? И почему Келлер
Останавливаюсь и со злостью утираю слёзы. Боже, Алекс, да на кого ты стала похожа?! Не в твоей натуре так быстро сдаваться. Безусловно, страх перед неизбежным сжал меня в маленький пугливый комок, но если этот комок не покажет свои когти, то его растопчут и даже не заметят.
Именно это Келлер и сделал только что. Он растоптал меня.
Поднимаю голову, вздернув подбородок, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и уверенным шагом иду обратно в комнату Келлера.
Никакого стука. Пошёл он. Открываю дверь и громко закрываю её, войдя внутрь. Келлер оборачивается и, увидев меня, тут же говорит:
– Я не поменяю своего решения. Слезами меня не разжалобить.
– А слёз больше и не будет.
Медленно подхожу к нему, внутренности трясутся, но я не позволяю своему духу расклеиться, а телу сбежать. Останавливаюсь, когда между нами остается не больше двадцати сантиметров. Мне приходится задрать подбородок, так как Келлер выше меня на целую голову.
– Что будет с моей сестрой?
– Она не в моём блоке, решать не мне.
– Вот как мы поступим, я остаюсь здесь, а ты делаешь вид, что ничего не произошло.
Келлер приподнимает бровь, что в его случае является крайней степенью удивления.
– Боюсь, ты что-то перепутала.
– Ой, нет. Ты ведь несколько раз повторил, что правила для всех одинаковы.
– Это так.
Мой козырь, мой драгоценный козырь, который может оказаться бесполезным, но я буду полной дурой, если не воспользуюсь им.
– Тогда, боюсь, что мне придется донести на тебя. Ведь именно ты выносишь за пределы базы нужные…
У меня не получается договорить, теперь уже Келлер наступает на меня, но я не делаю ни единого шага назад.
– Ты мне угрожаешь? – тихо спрашивает он.
– Да.
Уголок губ вздрагивает, и я уже думаю, что Келлер пошлет меня ко всем чертям, но он говорит:
– И что тебе известно?
– Слишком многое, – блефую я.
– Ты врёшь.
– Нет.
– Да. Знаешь, почему я отпустил тебя после обвинения в воровстве очков Хьюго? Так вот, я видел, что ты впервые сказала правду.
О чём он говорит? Хьюго тут вообще ни при чём, для чего вспоминать тот момент?
– И как ты это понял? – спрашиваю я.
– Когда ты лжешь, то всегда щуришь глаза.
– Неправда.
– Неправда – это то, что вытекает из твоего рта. Если остальные хавают твою ложь, то меня тебе не обмануть. Ты ничего не знаешь и доносить тебе нечего.
Ладно, индюк, посмотрим, как ты отреагируешь на это.
– Тогда можем проверить, наведаюсь-ка
Разворачиваюсь, и тут же Келлер окликает меня.
– Твоя взяла.
Победная улыбка расцветает на моих губах, но я быстро стираю её и оборачиваюсь с совершенно каменным лицом.
Келлер внимательно смотрит на меня, вглядывается так, что я хочу сбежать из этой комнаты. Проходят секунды, и в итоге он говорит:
– Ты останешься, но на моих условиях.
Так, пошли торги. Это уже пятьдесят процентов успеха.
– Слушаю.
– Во-первых, если твоей сестре нужны лекарства, ты должна сама их достать и не на базе. Будешь ходить на вылазки и восполнишь поредевший запас Дока. Во-вторых, ты держишь свой язык за зубами. Всегда. Что бы ни произошло. В-третьих, с завтрашнего дня тебе запрещено посещать медблок.
Вот тебе поворот. Меня моментально скручивает ужас, и я делаю непроизвольный шаг назад.
– Нет, – говорю я как можно твёрже.
– Да. Я и так пошел на уступки.
– Всё будет по моим правилам.
– Не думаю.
– А стоило. Я продолжаю работать у Дока и в медблоке, а ты будешь приносить мне лекарство из-за периметра.
Вот я наглая рожа.
– Идём, – говорит Келлер и берет свою куртку с кровати.
– Куда?
– К полковнику, ты ей расскажешь всё, что знаешь, а она уже будет решать, прогонять родного сына или же нет.
Келлер хватает меня за локоть и волоком тащит вон из комнаты. Пытаюсь вырваться, но у меня не получается. По факту мне нечего говорить полковнику. У меня нет никаких доказательств.
– Стой!
– Нет.
– Стой! Я согласна!
Келлер тут же отпускает меня, отшатываюсь от него и зло смотрю в раздражающие голубые глаза.
– Вот так бы сразу, – говорит он.
Открываю дверь, чтобы уйти, но он меня окликает.
– И, Брукс, приведи волосы в порядок.
– Идиот.
– Я слышу.
– Надеюсь!
Хлопаю дверью и с трясущимися руками шагаю в свою комнату. Я только что заключила сделку с дьяволом, и цена этому будет не меньше, чем моя душа.
Стараюсь не думать о том, что меня выперли из медблока и отняли белый браслет. Жаль, ведь мне он уже начал нравиться.
Пытаюсь отогнать мысли о сегодняшнем пробуждении. Ещё до всеобщего будильника Хьюго вылил воду мне на кровать, этот идиот притащил бутылку, доверху наполненную ледяной жидкостью, и залил меня с ног до головы, а после ржал как раненый в голову конь. Мой крик и его смех разбудили всех в комнате. Пелена ярости опустилась мне на глаза, и я бросилась на него, но Рики удержал меня и в итоге смог успокоить. Я была готова разорвать рыжего засранца на лоскуты. Его поступок был мелким и ребяческим, но меня он вывел изрядно. Не знаю как, но тихие слова Рики и его крепкие объятия усмирили мой пыл, но не затушили костёр ярости до конца. Остался тлеть маленький, но живучий огонёк, который даже при малейшей мысли о веснушчатой роже вспыхивает всё ярче и ярче.