Туман.

Богатикова Ольга Юрьевна

Эдуард с явным усилием вытащил его из пазов и распахнул передо мной тяжелую створку. Из склепа тут же дохнуло холодным затхлым воздухом.

Внутри оказалось на удивление чисто. Видимо, время от времени уборщики все-таки сюда заглядывали: в углах не было и намека на паутину, а каменные саркофаги выглядели целыми и почти не пыльными.

Я зачем-то их пересчитала. Гробов было шесть штук.

Наверное, вместе с Солусами тут были похоронены еще какие-то родственники.

– Здесь покоятся барон и баронесса, – Эдуард указал на самую большую гробницу. – Слева от них – Антуан, а у стены – Аннабель. Те два саркофага тоже парные, там лежат родители старого барона и его дед с бабушкой.

– А в последнем?

– А последний пуст. В нем должны были похоронить Эдуарда, но этого не случилось.

– Где же находится его могила?

Солус ответил не сразу.

– Не знаю, – сказал он. – Его следы так затерялись, что я не уверен, есть ли она у него вообще.

Мы провели в усыпальнице несколько минут, после чего мужчина предложил прогуляться еще. Я снова взяла его под руку, и мы больше часа неторопливо бродили вокруг замка.

Обедали тоже вместе – впервые с момента моего приезда в Ацер. Уплетая куриную отбивную с жареным картофелем, я думала о том, насколько верными оказались предположения Аники Мун, уверенной, что, отказываясь от еды «Ориона», Эдуард питается какой-нибудь гадостью. Барон ел овсянку – собственноручно сваренную на воде и выглядевшую, мягко говоря, неаппетитно. На предложение помочь с приготовлением пищи Солус ответил вежливым отказом, однако у меня создалось четкое впечатление, что с кулинарией хозяин Ацера все-таки не дружит. Ко всему прочему, его порция была так мала, что вряд ли могла насытить взрослого человека.

Во время трапезы Солус молча жевал свою серую склизкую кашу и о чем-то размышлял.

– София, у вас есть братья или сестры? – спросил он, когда я принялась за чай.

– Есть, – кивнула я. – И братья, и сестры. Много – целая толпа. Правда, они не родные, а двоюродные и троюродные.

– И вы со всеми поддерживаете отношения?

– Конечно. Мы часто созваниваемся и собираемся на семейных праздниках. А у вас есть какие-нибудь родственники, Эдуард?

Он покачал

головой.

– Нет. Близкие умерли очень давно, а с побочной ветвью рода я никогда не был знаком. Возможно, там тоже никого не осталось.

Барон отвечал спокойно и равнодушно, однако мне стало его жаль. Печальная судьба – быть окруженным призраками и не иметь поблизости ни одной живой души. Возможно, у Солуса есть приятели, однако при мне он ни разу о них не упоминал. О коллегах рассказывал много, о друзьях – ничего.

– Это очень грустно, – тихо сказала я. – Когда остаешься совсем один.

Эдуард пожал плечами.

– Вовсе нет. Одиночество – такое же обычное состояние, как и любое другое. Вопрос в том, как к нему относится человек. Кого-то оно тяготит, кого-то сводит с ума, а кого-то устраивает. Я отношу себя к последним.

– Вам нравится быть одному?

– Один я бываю крайне редко, – усмехнулся Солус. – Меня постоянно окружают люди. Даже здесь, в глуши. Мы живем в социуме, поэтому одиночество, как таковое, попросту невозможно. Оно у нас в голове, София. Можно иметь большую семью и чувствовать себя жителем пустыни, а можно находиться в пустыне и ощущать себя в лоне большой семьи.

– Верно, – кивнула я. – Но ведь социум – это случайные люди. Они оставляют в жизни человека лишь пару следов. Тем не менее, среди них есть такие, которые отличаются от остальных. Они не утомляют своим присутствием, и мы всегда рады их видеть. Мы их любим, и они любят нас. Если таких людей рядом нет, жизнь становится безрадостной.

– Люди, даже самые близкие, имеют привычку уходить, – взгляд Эдуарда стал очень серьезным. – Переезд, ссора, смерть – причина не имеет значения. В какой-то момент человек просто остается один. С этим ничего нельзя поделать, а значит, это нормально. Я не делю людей на группы, София. Для меня они все одинаково близкие и далекие. Я научился легко впускать их в свою жизнь и так же легко отпускать. Вы считаете меня одиноким, верно? Быть может, даже немного сострадаете. Поверьте, этого делать не нужно. Я не одинокий, София. Я свободный. В моей жизни есть все, что я хочу, и нет ничего, что связывало бы мне руки.

Конец ознакомительного фрагмента.