Туман
Шрифт:
– Хм… есть тут способ один… нужно какое-нибудь колечко и сантиметровая линейка, – ответил он, улыбаясь, – бабушка поделилась. Она им пользовалась, чтобы к врачам в поликлинику не ходить. В её время такие приборы были «дефицит».
– А почему именно французской мерой?
– Ну, у нас, – прошептал он со значением, – так привычнее.
– Колечко я вам найду…
– Только без камней! Оно должно быть цельным. А я попробую нарисовать необходимую шкалу.
Минут через десять Павел Матвеевич вернулся, предложив всем «изумительный фокус». Без всякой его
Сверху согнутого предплечья статского советника уложили разграфлённую полоску бумаги от нуля до двадцати. Одолженное у Марии простенькое золотое колечко подвесили на нитку, чуть длиннее пяди [133] . Меня попросили эту «странную конструкцию» поднести к нулевой позиции, и постепенно, без рывков, вести кольцо вдоль делений к ладони.
Неожиданно, оно стало раскачиваться с лево на право, когда немного приблизилось к цифре девять. Я ошеломлённо замерла. «Провидец» попросил вести кольцо дальше. Следующее движение произошло на цифре пятнадцать. Заинтригованы были все и посыпались просьбы попробовать сделать это самим.
133
Пядь – древнерусская мера длины, изначально равная расстоянию между концами растянутых пальцев руки – большого и указательного. Примерно равна 17,78 см.
– Так и есть, давление сильно повышено. – зашептал Павел Матвеевич.
– Но у меня нет подходящих лекарств.
Господин Рубановский слегка задумался, а затем прошёл в буфетную. Вернулся он оттуда с ломтиками лимона, которые, как я помню, украшали устрицы.
– Нужно как-то заставить его это съесть. – заявил он уверенно.
Выдохнув, я кивнула, и забрав у него тарелку, приблизилась к Ивану Якимовичу, который сидел закрыв глаза.
– Ваше высокородие, вам необходимо это скушать! Желательно всё.
Обескураженное выражение было не только на его лице, но и на «бабушкином».
– Луиза, ты уверена, что это поможет? – с сомнением спросила Екатерина Петровна.
Я только согласно кивнула головой. Пока ещё советы «провидца» всегда были полезны. Его знания, действительно проявлялись в моменты необходимости.
Принюхиваясь к явно различимому «морскому» запаху, господин Ломачевский тщательно разжёвывал лимон. Отчаянно стараясь не кривится, он смотрел на меня обиженно, но храбрился подбадриваемый «бабушкой».
«Фокус» привлёк внимание большого количества гостей, которые продолжали подходить к нам, требуя собственноручно убедиться в том, что никто колечко не шатает и даже не дует на него. Особенно привлекало их то, что раскачивалось оно у разных людей, на разных шкалах. В это время «провидец» объяснял мне значение цифр.
Что не удивительно, скопление такого большого общества наконец-таки притянуло внимание врачей. Пытаясь разгадать причину, ко мне подошёл Семён Матвеевич, только что наблюдавший движение предмета в руках Витольда Христиановича.
– Признайтесь,
– Вы правы, Ваше высокоблагородие. У сего действа есть смысл, и он связан с медициной.
Мне пришлось рассказать начальству о симптомах Ивана Якимовича. А также о способе определения давления человеческой крови. И влияние оного на организм.
Господин Недзвецкий, подошедший к нам, в процессе рассказа, попросил повторить для него, а после, осекшись сказал:
– Но ведь это совершенно гениально. Вы этому у Карла Гимли научились? Невероятно! А когда и где вы успели пустить пациенту кровь?
– Я этого не делала.
– Ну как же… я только что смотрел Ивана Якимовича, ему намного лучше. Обычно так после хорошего кровопускания случалось.
Не зная, как объяснить ситуацию с лимоном, я поторопилась проверить самочувствие вышеназванного и как-то расспросить господина Рубановского. Ведь об этом он мне так ничего и не объяснил.
Докторам моё «бегство» явно не понравилось. По слышавшемуся вслед диалогу, они были уверены, что у меня было лекарство, привезенное из Саксонии, но я почему-то делиться с ними не хотела и это их удивляло.
Спиной я чувствовала два направленных на меня негодующих взгляда. Скорее всего мне предстоит выдержать допрос, но хотя бы не сейчас.
Пробравшись наконец к господину Ломачевскому, нашла его вид намного лучше. Пощупав пульс и убедившись, что состояние пациента удовлетворительное, отправилась на поиски «провидца». Боюсь долго отмалчиваться перед союзом двух последователей Асклепия мне не удастся.
Павел Матвеевич нашёлся довольно быстро. Но как его освободить из цепких рук дам Величко я не представляла. Варвара Андреевна опять завладела его локтем, не давая сдвинуться с места, в то время как её старшая дочь что-то самозабвенно вещала.
Подойти и прервать их самой, было совершенно невозможно, но я нашла неожиданную поддержку в лице Матвея Львовича.
– Продумываете возможность неожиданного нападения? – заговорчески улыбаясь сказал он, подойдя ко мне.
– Мне очень срочно нужно кое-что узнать у вашего сына.
Старший Рубановский посмотрел на меня с прищуром, хмыкнул и похлопав по руке направился к окну, у которого младший и был «пойман».
Через несколько минут ему удалось увести сына, отведя его дивану, на котором сидела его матушка. Туда и направилась.
Теперь я могла пройти мимо и привлечь внимание «провидца», чтобы он смог мне помочь. Однако меня привели знакомиться с его «родительницей». Анастасия Георгиевна, услышав названное ей имя, открыто мне улыбнулась и скосив взгляд на «сына» сказала, что очень рада наконец со мной познакомиться. Задала несколько вопросов, но уловив моё нетерпение, предложила Павлу Матвеевичу проводить меня к «бабушке».
– Наконец-то вы освободились.
– Что-то опять случилось? Мне нужно ещё что-то вспомнить? – улыбнулся он.