Туманная река 4
Шрифт:
На веселье пожаловал и писатель Витюша со своей Татьяной Владимировной, которая подарила лучший подарок, книгу «Звёздные войны. Скрытая угроза».
— За два дня в ГУМе все книги с полок просто смели! — Похвасталась, одетая в довольно смелый с голыми плечами наряд, зрелая муза писателя.
А вот режиссёр театра Семён Болеславский сидел на новоселье чернее тучи. Лживая статья в «Правде» по нему очень сильно ударила, поэтому Семён Викторович за столом «накидался» быстрее всех.
— Переживает, —
Зато веселились на все сто актёры-любители из театра-студии. На них «Звенящая пошлость!», о которой писал в газете товарищ О. Ефремов, морально не давила. Наоборот после того, как «Ирония судьбы» вышла на сцене ДК, они стали у себя в строительном тресте настоящими звёздами.
Санька Земакович с художницей Машей Ларионовой, тоже был весел. Наташа о чём-то шепталась с Иринкой Симоновой, с нашей прежней клавишницей. А Лиза Новикова, которая играла в группе на синтезаторе сейчас, держалась поближе ко мне и старалась ни с кем в разговоры не вступать.
Когда вся компания, как следует «подогрелась» объявили танцы под магнитофон. Малая часть гостей тут же переместилась на кухню, где желающие пели под гитару. И пока за инструментом солировал Толик Маэстро, исполняя наш новый хит «Льёт ли тёплый дождь», меня отозвали в сторону пошептаться Высоцкий и Трещалов.
— Есть две новости, — начал, немного помявшись, Владимир, который Семёнович.
— Давай без предисловий, — пробурчал я.
— Наталья Рязанцева из театра уходит, — сказал он.
— То есть в понедельник уже съёмки, а актрисы на роль Гали — нет?! — Я чуть не вскрикнул от досады.
— Блондинка, с которой я пришёл, её посоветовал взять вместо Натальи в спектакль Лева Кочарян, — продолжил меня «радовать» уже Трещалов. — Она недавно снялась в ерунде какой-то у режиссёра Калика. Вроде девочка перспективная? Как ты считаешь?
В маленькую комнату для гостей, где мы шептались, заглянула Лиза и посмотрела вопросительно на меня.
— Белый танец, — скромно сказала она.
— Сейчас я с кавалерами поговорю, и тогда потанцуем, — ответил я, после чего девушка разочаровано закрыла дверь.
— Значит так, — я внимательно посмотрел на обоих Владимиров разом. — Спектакль закрываем, съёмки отменяем, гипс снимаем, клиента провожаем. Возражение не принимаю!
Я тут же двинулся на танцы к Лизе, однако Высоцкий и Трещалов вцепились в меня, как бульдоги.
— Это не разговор! — Захрипел Владимир Семёнович.
— Хорошая же девушка, — наседал Владимир Леонидович.
— Мало нам режиссёра — пораженца, ты ещё тут будешь наш труд закапывать! — Продолжил рычать Высоцкий.
— Мы тебя без согласия отсюда не выпустим! — Приготовился меня удерживать
— Что? Двое на одного? — Я встал в боксёрскую стойку. — У меня, между прочим, друг — Олимпийский чемпион в полулёгком весе! И разряд по шахматам! Я сейчас, как передвину е2 на е4! Как зашахую, заматую, мало не покажется! — Я отскочил немного назад и начал качать корпусом, как в ринге. — Вечный шах, покой нам только сниться!
Володя Трещалов тоже поднял кулаки к подбородку, не зная, чего от меня ожидать.
— Да опусти ты руки, — сказал Высоцкий. — Не видишь, он над нами издевается.
— А это что значит? — Не понял друга будущий «Сидор Лютый».
— Значит, Светличная на роль Гали утверждена, — рыкнул поэт.
Тут в «переговорную комнату» заглянули с растерянными лицами Нина Шацкая и только что упомянутая нами Света Светличная.
— Нам скучно, — протянула Нина.
— Сейчас девочки, идём, — улыбнулся Высоцкий.
— У нас тут спор кое-какой вышел на тему современного театра, — хохотнул Трещалов.
Актрисы со спокойным сердцем закрыли дверь.
— Кстати, а почему Наталья ушла из театра? — Удивился я. — Из-за статьи?
— Муж, Гена Шпаликов, снова запил, — ответил Владимир Семёнович. — Да, а где твой самородок из Березников? Бурков этот? Завтра ведь уже четверг.
— Телеграмму дал, денег на дорогу выслал, завтра утром поеду на Ярославский вокзал, встречать, — пожал я плечами.
— Тогда завтра же вечером и веди его на спектакль, — сказал Высоцкий, направляясь в комнату, где ритмами самой современной на данный момент в Мире эстрады гремел магнитофон.
Я тоже хотел было присоединиться к танцам, но в коридоре меня перехватил для разговора автор «Звёздных войн», Виктор Прохоркин. Точнее выразиться я догадался по выражению лица, что Витюша что-то важное хочет мне сообщить. Потому что писателя прозаика покачивало, как в лёгкий шторм на палубе корабля. И единственный звук «мы», который он издавал, можно было трактовать по-разному. Хлипкое тело студента я проводил всё в ту же маленькую комнату для гостей и усадил на раскладушку.
— Мери-и-и! — Наконец высказался Витюша. — Хочу!
— А Татьяну Владимировну? — я напомнил писателю о его неугомонной подруге, которая скакала в большой комнате, как молоденькая козочка под песни нашей группы.
— Нет, — коротко выдавил из себя Прохоркин.
— Понимаю, у вас сугубо деловые отношения? — Я попытался уложить студента на раскладушку в вертикальное положение и накрыть легким одеялом.
Витюша вяло попытался выкрутиться, но потом, махнув рукой, перевернулся на бок и затих.
— Б…ять! — Последнее, что он произнес, перед тем как закрыть глаза.