Туманная река
Шрифт:
Я заиграл в темпе вальса:
Ты у меня одна, словно в ночи луна, Словно в степи сосна, словно в году весна. Нету другой такой, ни за какой рекой, Нет за туманами, дальними странами…Эту песня Юрия Визбора я в первый раз исполнил на свадьбе двоюродного брата, для своей будущей жены, она была подругой невесты
Вторые аплодисменты были более бурными и продолжительными. Что говорило о том, что есть песни для танцев, а есть для застолий и небольших компаний.
— Отличная песня! — заголосила Надя, — кто автор?
— Как кто? — смутился я, — Юрий Визбор, вы, что ли не слышали?
— Визбор! — вскрикнула Вера и махнула рукой, как дирижер.
— Если я заболею, — запели девчонки хором, — к врачам обращаться не стану. Обращусь я к друзьям, не сочтите, что это в бреду…
Странно, подумал я, неужели Визбор эту песню еще не написал? В общем, пора делать ноги. Тем более Юлия Николаевна заулыбалась, значит, все правильно поняла.
В детском доме меня ожидало сразу два знаменательных события. Первое, Тоня и Наташа сделали отличные новые концертные костюмы. Брюки клеш, с умеренной шириной штанины в низу, без фанатизма. Приталенные цветастые рубашки, перешитые из магазинных мешкоподобных аналогов. И самое главное джипсовые куртки выглядели отпадно. Когда я надел на себя новый концертный костюм, то сразу почувствовал, что я звезда зарубежной эстрады конца 70-х годов. Даже приталенная в яркую клетку рубашка смотрелась современно. То есть мы опередили моду лет на пятнадцать, прикинул я. А как выглядела Наташка не передать словами. Мы с парнями минут пять смотрели на нее открыв рты.
— Глаза протрете, — сказала она, смущенно отворачиваясь.
Второе событие, храпело на кровати Саньки Земаковича, в состоянии полного не стояния.
— Может тазик принести? — задумчиво произнес Вадька.
— Лучше ведро, — сказал я, пощупав пульс, — жить будет, но не долго, если так продолжит. Либо сам упьется, либо я его придушу.
— Ты лучше под кровать загляни, — удивленно показал рукой Толик.
— Неужели уже успел устроить день военно-морского флота? — под хохот всей комнаты мальчиков спросил я.
— Мы му, — промычал что-то Зёма.
— Сейчас поплывет, — перевел я мычательные звуки друга.
И пока вся палата каталась от смеха, я заглянул под кровать, и достал оттуда два барабана и хэт. Один барабан бас, бочка, а второй малый или рабочий барабан. И тут бесчувственное тело Зёмы содрогнулось, и красная как арбуз голова приподнялась с подушки и стала перевешиваться в сторону пола.
— Вадька давай ведро! — крикнул я, вынимая из-под обстрела остатки ударной установки.
Установка
— У меня все под контролем, — выдавил из себя Зёма, и снова отрубился.
9
В среду я наконец-то в школьной библиотеке добрался до шахматной литературы, ей оказалась подписка шахматных журналов «Шахматы в СССР». Главным образом я просматривал дебюты, так как нужно было освежить память, а может быть узнать что-нибудь новое. Однако, кроме того, что Иосиф Сталин был большим любителям шахматной игры и в 1936 году на Московском турнире общался с Хосе Капабланкой, я ничего нового не узнал. На последок я еще раз посмаковал партию 1864 года между Полом Морфи и неким Цапдевилле, которые разыграли гамбит Эванса. Жертва фигуры ради темпа развития, активная и агрессивная игра, просто завораживала.
Репетиция в этот день в корне отличалась от прошлых, во-первых, в нашем распоряжении оказались микрофоны, а так же самопальная потертая и пошарпанная ударная установка. Во-вторых, раскаявшийся Санька Зёма встал за ударник.
— Показывай, чего можешь, — потребовал от помятого друга Толик.
Санька сел на деревянную табуретку и потер ладони, мне показалось, он при этом приговаривал ахалай-махалай. Взял палочки, глубоко вздохнул и выдал самый простой диско ритм: бочка, хэт, малый барабан, хэт. Буцы, пацы, буцы, пацы, заработала ударная установка.
— Играем летящую походку, — скомандовал Маэстро.
И мы без вокала отыграли куплет и припев. Санька при этом сбился с ритма всего три раза.
— Это конечно лучше чем ничего, — прокомментировал я, сыгранный нами музыкальный фрагмент, отражая гневные взгляды Толика, — слушай Зёма, а может тебе сидеть не удобно?
— Не знаю, — развел руки наш бравый барабанщик, на котором не было лица, — а как еще можно играть? Стоя?
— Вот смотри, — я поднял стойку с рабочим барабаном повыше, — ты же у нас танцор, нажимаешь стоя на педаль, пританцовываешь и стучишь по хэту и рабочему барабану.
Как Героргий Гурьянов из группы «Кино», хотел добавить я, но воздержался, все равно не поймут, о чем речь.
— Давайте летящую походку еще раз, — попросил я друзей.
Буцы, пацы, буцы, пацы, пританцовывая отчеканил Санька и мы включились, всю песню отработали без серьезных ошибок.
— Виртуоз, — хохотнул Вадька, — дай я тебя поцелую, — потянулся он к другу.
— Отвали! — шарахнулся в сторону ударник, — давайте дальше репетировать, скоро концерт, дискотека. У нас еще целая песня не дописана. Преданы мечты, сожжены мосты. Был этот мир таким большим, пока едины были мы, — завыл он что было мочи на сильно искаженный мотив «I Will Survive».
— Сначала весь старый репертуар отыграем, — скомандовал Толик, потом посмотрел на меня, и спросил, — как, ты, Богдан, считаешь?
— Согласен, — ответил я, — сейчас важнее старое отработать с новым барабанщиком. А песню допишем вечером, дома.
До текстильной фабрики «Красный текстильщик» нам с Тоней пришлось добираться почти час. Здание фабрики находилось на Якиманской набережной. Я невольно залюбовался его архитектурой.
— Богдан! — дернула меня за руку Тоня, — итак опаздываем, ты чего!