Туманность Ориона
Шрифт:
Наличие атмосферы внутри носовых палуб «Альфы» радовало.
Второй раз он вступал на борт «Альфы», но теперь Вадим чувствовал себя совершенно иначе — он был морально готов к встрече с древним кораблем и делал все осмысленно, по своей воле.
Механический привод натужно скрипел, отодвигая толстый люк.
В коридорах носовой части колониального транспорта функционировало аварийное освещение. Редкие плафоны, источающие зловещий красный свет, располагались с интервалом в десять-пятнадцать
Присутствовали и звуки. Внешние микрофоны скафандра улавливали их, передавая в коммуникатор шлема. В стылой тишине коридора отчетливо звучали далекие монотонные вздохи, где-то шипел протравливаемый под давлением воздух, несколько раз раздавались непонятные, будоражащие воображение стуки…
Индикатор, вшитый в рукав скафандра, показывал температуру воздуха в пять градусов по шкале Цельсия.
Медленно и осторожно Вадим двинулся вперед. Он уже представлял себе планировку «Альфы». В ее основе лежали длинные, прямые, как стрела, радиальные коридоры, похожие на спицы в колесе, они пронзали корпус космического корабля от внешнего обода обшивки до центральной ступицы, где располагались основные лифтовые шахты.
Сейчас гравитация в коридорах носовой части корабля отсутствовала, но под тонким слоем облицовочного пластика находился металл несущих конструкций, и магнитные подошвы скафандра достаточно прочно «слипались» с ним сквозь незначительную преграду декоративной отделки.
Звук шагов отдавался отчетливым эхом.
Коридоры, отсеки, боковые ответвления — все несло на себе печать векового запустения. Оброненные когда-то предметы неподвижно застыли в воздухе. Сила инерции их движения давно погасла, и Вадиму казалось, что он смотрит на внезапно остановившуюся жизнь…
Так оно, собственно, и было. Люди, очнувшиеся от криогенного сна, лишь ненадолго заполнили эти помещения, а потом бежали прочь с корабля, в панике десантируясь на близлежащую планету.
Тускло освещенный радиальный коридор без каких-либо эксцессов вывел Вадима к кольцевой развязке уровня.
Он оттолкнулся ногами от пола, перевернулся в невесомости, нашел новую сцепку для магнитных подошв и осмотрелся.
Он попал, как говорится, в самое яблочко.
Вдоль стен кольцевого коридора тянулись длинные указующие стрелы, снабженные надписями:
«Главный пост управления».
«Навигационная рубка».
«Компьютерный центр».
«Обсерватория».
Мостик «Альфы» поразил Вадима своими размерами и таинственным, молчаливым величием.
Ему здорово повезло, бронированные двери, ведущие в главный пост управления корабля, оказались полуоткрыты. Что-то помешало створкам сомкнуться в ту далекую пору, когда колониальный транспорт погибал от критической нехватки энергоресурсов.
Войдя внутрь, он невольно остановился.
Помещение показалось ему огромным. Всю переднюю стену и часть потолка занимали плотно пригнанные друг к другу экраны обзора.
Тусклый аварийный свет мешал рассмотреть подробности, и Вадим включил плечевые фонари скафандра. Два столба света раскроили сумрак, отразились от матовой поверхности погашенных экранов, заискрились на терминалах, высвечивая их приборные панели.
В этой части «Альфы» практически не было никаких разрушений. В конструкциях корабля не использовались материалы, подверженные тлену, поэтому спустя века только слой пыли на консолях компьютеров напоминал о той бездне времени, которая прошла с момента исчезновения отсюда людей.
Осмотревшись внимательнее, Вадим начал кое-что понимать. Покидая этот зал, экипаж «Альфы» рассчитывал на возвращение, если не свое, то хотя бы своих потомков: именно поэтому, как догадался он, двери мостика остались приоткрытыми. Спускаясь по ступеням лестницы между пультами управления, он видел детали, которые явно свидетельствовали о намерениях экипажа. Например, специальные ключи, аккуратно вставленные в замки активации пультов. Или карточки доступа, торчащие из прорезей мертвых контрольных устройств систем безопасности корабля. Эти предметы можно было с легкостью потерять или повредить, захватив с собой на поверхность планеты, и потому логичнее было оставить их тут.
Эти подробности очень ярко свидетельствовали о тех людях, которые управляли «Альфой».
Они надеялись вернуться, несомненно… Он представил себе их чувства в те критические часы и понял: в этих маленьких свидетельствах намного больше мужества и надежды, чем он мог себе вообразить. Безусловно, им было страшно, но они не поддались охватившей корабль панике, и в хаосе человеческих эмоций небольшой по численности экипаж продолжал прежде всего исполнять свой профессиональный долг…
Вадим остановился, повел фонарями, отыскивая место, где работал командир корабля.
Вот он, выдвинутый вперед подковообразный пульт, с единственным установленным за ним креслом.
Не колеблясь, он прошел к нему, сел, постарался расслабиться, отключиться от гнетущей, пыльной, мертвой реальности корабля.
В данный момент им руководило не любопытство, а здравый смысл. Терминал командира должен являться сосредоточением всех контрольных систем корабля. С него можно было беспрепятственно выйти на любую исполнительную систему «Альфы». Человек, занимающий это кресло, имел власть над такой мощью, что невольно должен был ощущать себя богом…
Вадим поднял взгляд, скользнул им по панелям терминала.
Незнакомая система молча смотрела на него черными глазницами трех погашенных мониторов. Он протянул руку, поднял прозрачную крышку, под которой было расположено заглубленное в пульт гнездо. Мелкие буквы складывались в надпись:
«Внимание! Для реактивации системы корабля вставьте аварийный ключ и подтвердите доступ».
Ключ уже был вставлен в гнездо рукой того человека, чьи записи читал Вадим, прежде чем совершить посадку на планету.