Туманность Ориона
Шрифт:
И вдруг он понял — тишина! Его угнетала тишина, царящая вокруг. Не было пения птиц, стрекота насекомых — из леса вообще не доносилось ни звука.
— Тихо как… — словно невзначай обронил он.
Старуха не обернулась.
— Придут Фаги, не доищешься тишины… — спустя какое-то время обронила она, не замедляя шага.
Глядя на ее походку, трудно было предположить, что каких-то десять минут назад эта самая женщина безвольным кулем лежала на его плече.
«Откуда в ней только силы берутся?» — подумал Вадим, а вслух спросил:
— Что ты делала там, на холме?
Вопрос,
— А что ты там делал? — неожиданно осведомилась она.
— Наблюдал.
— Вот и я наблюдала.
Вадим, пользуясь передышкой, достал сигарету.
— А в драку зачем полезла? — усмехнувшись, спросил он.
Водянистые глаза старухи потемнели.
— Не выдержала… — глухо призналась она. — Не могу смотреть на них… спокойно. Они — смерть, понимаешь?
«Смерть…» — мысленно повторил Вадим произнесенное ею слово. — «А может, не смерть, а жизнь? Только иная, та, что давно забыта, потеряна?»
Вслух он произносить это не стал. Глаза женщины излучали ненависть, когда она говорила про машины, и пытаться привить ей идею о древних автоматах терраформирования казалось делом безнадежным.
— А зачем мы идем в Храм?
Старуха насмешливо посмотрела на него. Видимо, невежество Вадима показалось ей неуклюжей попыткой шутки.
— Ты спас мою сущность, — неожиданно признала она. — Но не думай, что из-за этого войдешь в Храм до срока. Это я иду в Храм, а ты будешь ждать снаружи. — Старуха опять посмотрела на него, но уже не с насмешкой, а зло, подозрительно. — Лучше бы тебе вообще не ходить за мной.
Глава 7
Ночью Вадим уснул, но ненадолго.
Очнулся он от холода примерно за час до рассвета.
Костер почти потух, вокруг таинственно, невнятно шумел фиолетовый лес. Небо было пасмурным, но в прорехах низких лохматых туч нет-нет да и проглядывал багряный диск газового гиганта, сияющий неживым, отраженным светом. Он висел так низко, что, присмотревшись, можно было различить движение газовых циклонов в его атмосфере.
Вадим встал, подбросил в костер ломких, почти невесомых ветвей, и огонь нехотя взялся за них, потрескивая и плюясь искрами, будто костер выражал неудовольствие такой кормежкой.
«Извини, брат, другого ничего нет…» — подумал Вадим, обращаясь к огню.
Языки оранжевого пламени казались ему сейчас самым близким, понятным явлением на этой странной планете.
Храм возвышался за его спиной черной угрюмой массой.
Вход внутрь так и не открылся для него. Старуха исчезла за стальной плитой, будто в воду канула — ни слуху от нее, ни духу. Еще накануне вечером Вадим обошел кругом всю постройку, но не обнаружил ничего похожего на вторую дверь.
Кое-что он, конечно, начинал понимать.
Храм, к которому стремилась его спутница, представлял собой старый спускаемый модуль с «Альфы». Не было никакой мистики — обыкновенный отделяемый отсек, который тысячу лет назад пламенеющим болидом прочертил небеса и рухнул посреди фиолетового леса, выбив глубокую воронку, раскидав псевдодеревья, оставив на века незарастающий шрам. Согласуясь со спецификациями
Он не смог попасть внутрь, но это обстоятельство не мешало Полуэктову ясно представлять внутреннее устройство Храма.
Спускаемый модуль имел форму усеченной в вершинах сферы. Внутри находились десять криогенных отсеков-долек, центр занимала автоматическая навигационная рубка. Все, никаких изысков, сплошная функциональность.
Нет, мысленно перебирая в памяти спецификации, Вадим не находил в них ничего мистического, скорее всего термин «храм» пришел много позже, когда люди совершенно забыли свои корни, похоронили космическое прошлое под плесенью регресса.
Единственное, что смущало Вадима, — это тарелка спутниковой антенны, выдвинутая за пределы старой обшивки и сориентированная в какую-то точку мутно-красных ночных небес.
Если сам Храм производил понятное впечатление, то она — нет. Старый, полузарывшийся в почву отсек колониального транспорта в окружении земляного вала и примитивных тотемных столбов вполне вписывался в религию регресса, но тарелка связи совершенно не казалась реликтом… не тянула на то, чтобы называться ржавым обломком прошлого. Наоборот, она выглядела вполне исправной, будто являлась чужеродным вкраплением на фоне старой, опаленной огнем обшивки.
У Вадима не было с собой никаких приборов — все оборудование осталось в штурмовике, иначе он не побоялся бы святотатства, обязательно бы залез на вершину Храма, познакомиться с теми данными, что протекали через электронные блоки устройства связи.
Оставшись без оборудования, он мог выжить, но выполнение возложенной на него миссии становилось в таких условиях весьма проблематичным.
Он мог дождаться появления старухи, мог наплевать на свою симпатию к ней и выдавить из пожилой женщины нужные сведения о загадочном Скальном Замке, например, но Вадим не видел в таких действиях смысла.
Эти люди жили тут вот уже около тысячи лет тесной, замкнутой общиной, и ломать их устои, вторгаться со своими требованиями было бы как минимум неразумно. Вадим знал множество плачевных примеров подобных вторжений — люди не любят чужаков, что-то настырно выясняющих, требующих. Ну а времени вживаться в их общество, исподволь что-то выяснять, тратя на это годы, он не мог да и не хотел. Перед ним стояла конкретная задача — узнать судьбу «Альфы», и он ее выполнил.
Оставалось лишь найти способ вернуться назад, к обитаемым человеческим мирам.
Вадим вздохнул, поворошил костер, вдыхая его прогорклое тепло. Корабля с гипердрайвом у него не было. В сложившейся ситуации оставались лишь два варианта действий — либо он терпеливо сидит тут, ожидая, пока Покровский вышлет следующую разведгруппу, либо…
Он глубоко, тяжело задумался, глядя в огонь.
Этот голубой шар, который помог ему выжить на борту «Альфы», слишком явно напоминал Предтеч с хроникального видео «Черной Луны». Плазмоид, если задуматься, выдерживал любые сравнения с ними — и по внешнему виду, и по энергетической структуре, и по способам воздействия на окружающую среду.