Туманный Кот
Шрифт:
«Что случилось?» — подумал Бзын, погружаясь в размышления, совсем не привычные для его ума. Не доходя до входа во дворец, он заметил государственного лесничего нашедшего приют за густым кустарником.
— Что вы здесь делаете? — спросил Бзын, обнаружив сидящего на корточках сановника.
— Цветочки собираю, — сообщил лесничий, выщипывая траву, так как цветы в замке не росли – их не любил Хутин. Лицо лесничего представляло собой сплошной синяк. «Кто же вас так мочит?» — задумался Бзын. Рассуждая здраво, лесничего мог бутузить только Хутин. Сделав такой вывод, Бзын собирался повернуть назад и не напрашиваться на визит, тем более что Хутин его не приглашал. Между тем лесничий, загипнотизированный взглядом задумавшегося
В самом замке ему навстречу попали ещё несколько чиновников, которые легко расставались с деньгами и убегали. «Если они бояться Хутина, то отчего деньги отдают мне?» — снова задумался Бзын, так что голова заболела. Умственные занятия с самого утра совсем испортили настроение Бзына и следующие монеты, предложенные ему, он брал без всякого удовольствия. Бзын решился и, всё-таки, зашел к властелину, предварительно постучав в дверь.
— Входи, кто там? — услышал он недовольный голос Хутина и с некоторой опаской открыл дверь.
Властелин, сидящий за столом, увидев его, очень живо вскочил и спрятался за креслом. Бзын увидел мельком, что лицо Хутина разрисовано синяками и кровоподтёками, отчего лишился дара речи, а властелин сидел за креслом, словно мышка. Через некоторое время из-за кресла раздался дрожащий голос, совсем не похожий на голос Хутина:
— Вероятно, тебе понадобятся деньги. Возьми в шкатулке на столе.
Бзын, слегка заторможенный, подошел к столу и открыл шкатулку, доверху наполненную монетами. Хутин, слушая тишину, осмелился подать голос:
— Забери все, чтобы потом не заходить.
Бзын долго засовывал монеты во все карманы, а те, что остались, ссыпал в свою баскетбольную кепку с надписью «Chicago Bulls». Властелин всё время сидел за креслом, изредка выглядывая, и не торопил Бзына.
— Я пошел, — сообщил тот и направился к двери. Когда он уже вышел, то услышал вопль властелина: «Стража! Схватите его и в темницу!» Бзын поспешил улизнуть подальше, но на улице его снова остановила восторженная толпа. Его подхватили на руки, а Бзын, неожиданно для себя, принялся швырять монеты в толпу.
Последовал взрыв восторга и его понесли к башне дрима. Вскоре его бейсбольная кепка опустела, и он запустил руку в карман. Неожиданная возникшая щедрость произвела в мировоззрении Бзына настоящий переворот, и он стал гордиться собой и уже мнил себя выдающимся общественным деятелем.
Правда, целая куча стражников с палками, выплывшая из ворот дворца властелина, обещала прервать общественную деятельность в самом её начале.
— Баррикады! — воскликнул Бзын, не желая сдаваться но народ не знал такого слова, и ему пришлось объяснять на примере. Выкатив несколько бочек перед собой и свалив на них пару лежащих у забора брёвен, Бзын воодушевил толпу, которая быстро организовалась. Вскоре баррикада ощетинилась торчащими стволами, точно перепуганный ёжик.
Люди властелина, зажав в руках палки, в недоумении стояли перед непреодолимой преградой, а Бзын первый запустил в них булыжник. После него на стражников посыпался град камней, и они вынужденно отступили.
Возможно, Эйсинора уже забыла обещание неизвестного юноши, хотя с удовольствием вспоминала его лицо и фигуру, а ещё губы – мягкие и обольстительные. Обещание построить дворец, подобающий ей, прозвучало искренне, но самонадеянно.
Вероятно, что Эйсинора очень бы удивилась, увидев, как воочию создаются её мечты. Юноша, изучив её душевные вибрации и желания, просто лепил здание, добавляя к вкусам Эйсиноры свою фантазию. Понятно, прежде чем строить, юноше пришлось попотеть, чтобы выбрать красивое место, соответствующее задуманному. Выбор
«Кто-то имеет вкус!» — с удовольствием подумал юноша, радуясь тому, что по соседству с Эйсинорой будут жить люди схожие по пристрастию.
Прежде всего, он отрезал огромный кусок леса, отделив его от остального мира незримой стеной. К озеру проложил широкую дорожку из темно зелёного малахита, окаймляя её по бокам светлой бирюзой, и только тогда приступил к постройке главного здания – дворца. Он заканчивал второй этаж, когда увидел какого-то франта, сидящего на стене.
— Ты? — удивился франт, когда юноша подошел поближе, и расхохотался. Юноша, немного смущаясь, посмотрел на него и произнёс: — Меня звать Уолл!
— Тогда меня называй Морриер! — снова засмеялся рыжий красавец и спросил:
— Ты здесь зачем?
— Меня вызвала заколка для волос, которую я дал Александре, — объяснил Уолл.
— Это же было так давно, — удивился Морриер, — я, даже, не знаю, жива Александра или нет.
— Жива. Тебе же известно, что перемещения удлиняют человеческий век, — объяснил Уолл, — а заколку подобрал некий господин, которого ты хорошо знаешь.
— Я понял, о ком ты говоришь, — кивнул головой Морриер и спросил, осматривая строительство: — Тебе помочь?
— Не нужно, — покраснел Уолл, закрывая свои глифомы, но Морриер, паразит, уже там побывал и всё узнал. Не прощаясь, он шуганул вверх и пропал.
Уолл был немного смущен тем, что его увидели в таком виде, хотя, насколько он знал, Хранители[13] могут принимать любую форму. За своим смущением он забыл спросить у Морриера о главном и бросил симпоту вслед: «А где она?» «Скоро ты сможешь её увидеть», — сообщил Морриер. Уолл со стыдом вспомнил, что не удосужился проверить планету симпотами и запоздало запустил их во все стороны. Он почувствовал её сразу, но, неожиданно для себя, упёрся в холодную стену, точно с ним не хотели общаться. «Это же я, мама!» — воскликнул Уолл, но его никто не слушал, кроме Морриера, который ответил: «Не торопись! Я сообщу тебе, когда с ней можно поговорить!» — и заткнулся, исчезая. Совсем расстроенный, Уолл поискал на планете Эйсинору и был приятно удивлён тем, что она его помнит, а ещё – неосознанно ждёт. Тут же настроение взорвалось фейерверком, отчего Уолл сделал петлю в небо, а потом, с новыми силами, принялся заканчивать своё творение. Если бы у него спросили, отчего он влюбился в смазливую, но простую и не очень развитую девушку – ответить Уолл не смог бы. Даже если бы он разложил себя на атомы и исследовал каждый, то не нашел бы ответа на данный вопрос.
Так же, как никто не может предсказать погоду или понять, что произойдёт во Вселенной, так симпатия и любовь остаётся загадкой на века для людей, а тем, более, для Хранителей.
Бзын со всего маху бутузил Хутина по лицу, а потом принялся обрабатывать кулаками его корпус. По сравнению с Бзыном властелин выглядел мальчишкой, и Слепой слегка жалел Хутина. Правда, тот махнул пару раз ногой, пытаясь достать Бзына, но только его разозлил, отчего получил вдобавок по рёбрам. Какой-то смельчак-чиновник седьмой степени хотел защитить властелина, но, получив удар в живот, согнулся и свалился на пол. «Ай, да Бзын! Ай, да молодец!» — с невольным восхищением подумал Слепой и дёрнулся во сне, отчего проснулся. Ему в лицо дышал Лапа, и Слепой с отвращением поднялся. Утро уже наступило, но разбойники ещё спали, сморенные ночной игрой в карты.