Туманный страж

Анса Мари

– Не пойду я никуда из своего родного дома!
– голосила весьма бодрая на вид старуха.

Командир увещевал ее, упрашивал, обещал, что как только вопрос с туманом решится, она сразу же сможет вернуться. Но знахарка была непреклонна.

Зло цыкнув сквозь зубы, командир дал команду: уходим.

Я понимал его: жизни тридцати мирных жителей важнее жизни одной упрямой старой женщины. В конце концов, у каждого есть право выбирать.

На следующем привале, для которого пришлось долго искать подходящую поляну, я снова подсел к Якову. В этот раз

уйти он не пытался, даже нехотя кивнул. Решил считать это хорошим знаком и снова заговорил с ним:

– Парень, где твои родители? Почему ты один?

Яков весь съежился, а рукава натянул так сильно, что я отчетливо услышал треск ткани.

– На, сначала съешь, а потом расскажешь, - протянул пацану галету, давая ему привыкнуть к мысли: ответить все же придется.

В этот раз сухое печенье исчезало медленно. Яков откусывал по маленькому кусочку, видимо, рассчитывая, что сможет растянуть его на все время привала. Хмыкнул, но комментировать не стал.

В конце концов, бедная галета все-таки оказалась в желудке Якова. Я молча ждал.

– Папку не ведаю, мамка недавно померла, - пробубнил пацан, не поднимая на меня глаз.

– И что, ты жил совсем один? – изумление скрыть не удалось.

– За мной обещалася мамкина сестрица двоюродная приехать намедни. А вы усё перепортили! – огрызнулся Яков.

Внезапно я осознал, что мальчишка плачет.

– И васче, не хочу я с вами ватажиться! – сорвался, как натянутая тетива, и улетел, сверкая пятками.

Останавливать не стал. Уверен, он ко мне еще сам подойдет, когда поймет, что я ему не враг. Каждому ребенку нужен кто-то взрослый рядом.

К третьему поселению мы шли уже в темноте. Я видел, что командир колеблется, и понимал его. Если нас встретят дружелюбно, мы сможем поспать в человеческих условиях: на сеновалах, в банях, а особые везунчики - в избах. Но если люди будут настроены против нас, возникнут трудности, к которым мы, уставшие и запыленные, сейчас просто не готовы.

Командир принял решение не рисковать, поэтому мы разбили лагерь в паре километров от поселения. Каждый занялся своим делом: кто-то мастерил шалаши для мирных жителей, кто-то ушел на поиски воды, кто-то набирал хворост для костров, кто-то варил похлебку.

Я разжигал костры. Было в этом занятии нечто, что манило и притягивало меня. В прошлой жизни я никогда не разжигал огонь, как-то не доводилось, а здесь, раз попробовав, просто не мог остановиться. Только что было холодно и темно, а через несколько минут по дровам уже пляшут языки пламени - ярко-оранжевые, обжигающие. Это ли не магия?

Когда похлебка сварилась, я вызвался вне очереди встать на раздачу горячей еды. Яков подошел одним из последних – видимо, надеялся дождаться смены раздающих. Спокойно поздоровался с диким волчонком, налил ему похлебки до краев, да погуще. Когда пацан забирал миску, рукава задрались, и я в первый раз рассмотрел его руки. Грубая кожа, длинные, давно не стриженые ногти. Много трудится физически? Не у каждого крестьянина такие руки.

Не знаю, чем меня зацепил этот

мальчишка, но я чувствовал искреннее желание ему помочь. Надо будет выяснить, где живет его двоюродная тетка и отправить пацана к ней на почтовой повозке. Денег у него наверняка нет, но ведь мне-то все равно некуда тратить накопленное. Забавно - еще пару дней назад я безвольно ожидал смерти, а сейчас вовсю строю планы на жизнь.

В сером предрассветном сумраке мы двинулись в сторону поселения. Всю дорогу от стоянки меня мучила мысль – а что, если Не-люди сегодня опять выйдут из тумана, но их будет некому остановить? Правильное ли решение принял командир? Возможно, нам надо было просто медленно отступать, наблюдая за туманом? Или разделиться?

В любом случае, наша основная задача – защищать мирных жителей. Тем или иным способом.

На подходе к поселению Ар подозвал к себе нескольких Стражей. К моему удивлению, я оказался одним из них.

– В условиях чрезвычайной ситуации считаю необходимым назначить несколько десятников. Каждому из вас будет подчиняться десять человек. А каждый из вас, в свою очередь, будет подчиняться мне, - командир тихим голосом раздал нам указания и списки, - даю пять минут на инструктаж своей десятки.

Мы выходили, объявляли имена Стражей из выданных списков и отходили в сторону - объяснять, в чем заключается задача нашей группы. В мою попал тот самый разговорчивый весельчак с собрания. Что ж, самое время к нему присмотреться.

Это поселение было большим, более зажиточным, чем предыдущие, а потому могло сулить нам неприятности. Гражданские должны были ждать нас поодаль. С ними оставалась десятка рыжего здоровяка Неда. Мне всегда казалось, что он похож на викинга: такой же огромный, голубоглазый и волосатый. Перед моей десяткой стояла на первый взгляд простая задача - проверять дома тех жителей, которых уже увели другие группы. Кто-то мог спрятаться от страха или просто быть забыт.

Впереди слышались крики и плач, причитания баб, ругань мужиков.

Кто-то проклинал нас, кто-то – туман. Кто-то пытался забрать с собой половину нажитых вещей. А кто-то оставил в закрытом доме свою старую лежачую мать. Она лежала, покрытая грязным вязаным одеялом, и с немым ужасом взирала на нас, чужаков.

Мне потребовалась минута, чтобы принять решение:

– Нужны две длинные, крепкие палки и большой кусок прочной ткани.

Из дома мы вышли с импровизированными носилками, на которых тихо плакала старая женщина.

Внутри все кипело, и я пообещал себе – первым делом узнаю, кто ее бросил. Судя по чистому и обустроенному дому, она жила не одна.

Отправив двух Стражей с носилками к стоянке, мы двинулись дальше вдевятером. Выпустили несколько запертых кошек, но людей больше не находили.

По дороге к стоянке весельчак, которого, как я выяснил, звали Ратом, догнал меня и пристроился идти рядом. На ходу сорвал травинку, повертел ее и проронил:

– Как думаешь, что нам будет за оставление места службы? По головке наверняка не погладят.