Туманян
Шрифт:
Мать писателя Сона была из того же села Дсех. Она происходила из простой крестьянской семьи. Отец ее был пастухом, который провел всю свою жизнь на лоне природы. И мать Туманяна «впервые открыла глаза в горах». Она, пишет Туманян в своей краткой автобиографии, была настоящей девушкой гор, как говорят крестьяне, «беспокойной ланью». После замужества Сона стала волевой и деятельной женщиной, на которую легла вся тяжесть хозяйственных забот. У нее было восемь детей: пять сыновей и три дочери. Дни ее, с рассвета до поздней ночи, проходили в бесконечных хлопотах и непрерывном труде.
По своему характеру Сона нисколько не походила на мужа. «Двое совершенно противоположных
Детство Туманяна прошло в Лори. Богатое историческое прошлое этого горного края еще в годы молодости привлекало внимание поэта. По своему географическому положению, — говорит он, — деревня Дсех казалось была создана в виде естественной неприступной крепости. Небольшая равнина с юга была окружена густыми, непроходимыми лесами, а с остальных трех сторон — глубокими ущельями. Но не географическим положением Туманян объясняет тот факт, что в эти места почти «не вступала вражеская нога», а тем, что там жило могучее горное племя.
Туманян, опираясь на историческое предание, объясняет происхождение развалин, которыми так богато ущелье Дсеха. В далекие времена они служили убежищем для населения, вынужденного покинуть насиженные места и временно укрываться от врагов в этих пещерах. В окрестностях Дсеха сохранились также руины воздвигнутых еще в раннем средневековье монастырей и крепостей. Древние могилы и надписи на них сохранили память о далеких предках лорийцев.
Деревня Дсех, где прошли детские годы Туманяна, в 60—70-х годах прошлого века жила замкнутой жизнью, патриархальный быт ее оставался почти непоколебленным. В скупых, но ярких строках из пролога к ранней поэме Туманяна «Маро», перед глазами читателя оживает родное село поэта:
Там, высоко, над скалой, В глуби гор, покрытых мглой, Скал украсило чело Наше старое село. И утес, как великан. Призадумался угрюмо, Только ведает туман, Что таит утеса дума. . . . . . . . . . . Там молящийся народ Свято все посты блюдет. И ходили в церковь чинно,— Все же горе беспричинно И нежданная беда Постигала нас всегда.В деревне жили тогда большими семьями, нередко до тридцати-сорока человек.
Богачи имели дома. Бедняки ютились в дымных землянках. Дом, в котором родился поэт, был обычным крестьянским жилищем, хотя и довольно просторным: хозяйство Туманянов по достатку считалось средним.
Зима в лорийском крае сравнительно суровая, а лето знойное. Весною, когда наступали теплые солнечные дни, крестьяне со всем хозяйством и скотом подымались на верхние луга на склоны зеленых гор, ставили там шалаши и палатки и жили до первых
Семья Туманяна наравне с другими крестьянами уходила в горы. Дети целые дни, иногда и теплые звездные ночи, проводили под открытым небом, дыша прохладой горного воздуха и ароматом зеленых полей.
В зрелые годы поэт не раз возвращался к воспоминаниям детства. Он с большой любовью и теплотой рисовал незабываемые и милые сердцу картины счастливого существования, когда были еще неведомы ему «раны жизни», когда он весело и беззаботно скитался по цветущим лугам. «Детство свое я провел в горах, — писал Туманян в автобиографическом рассказе «Ахмат». — Я очень любил бабушкин дом и постоянно бывал там. Самый младший из моих дядюшек, Ахмат, был пастухом. Он брал меня с собой сторожить ягнят, приносил мне с поля красные ветки смородины, а по вечерам развлекал игрой на свирели.
В звездные, лунные ночи вся семья собиралась вокруг огромного костра. Дедушка, бабушка и дядюшка хлопали в ладоши, а я плясал и порхал между ними, словно бабочка».
Яркие ощущения и впечатления детских лет, вызванные к жизни чудесной природой родного края, возымели благотворное действие на воспитание и развитие поэтического чувства. Селение Дсех окружают горы, покрытые густыми лесами. На полях благоухают тысячи диких цветов. В глубоком ущелье шумит река Дэвбет. Пяти-шестилетний мальчик Туманян со своими друзьями любил бродить по горам и полям. Дети собирали ягоды, дикие груши, яблоки, орехи — все, чем были так богаты окрестные леса. В полдень мальчики отдыхали у развалин древнего монастыря и здесь, в тени орешника, жадно уничтожали свой завтрак. Эти дна вспоминал Туманян в поэме «Маро»:
Близ села до этих пор Ива грустная растет… Пощадил ее топор, Близок леса темный свод… Жгли, бывало, зноем скалы, И не раз батрак усталый В трудовой и жаркий день Находил под ивой тень… Тут же вился с гор поток, Сладкогласый ручеек, Неустанный и звенящий, Он журчал в зеленой чаще, И гурьбою детской, голой, Шли долиной мы веселой В жаркий полдень искупаться. Порезвиться, посмеяться… Так беспечной детворой Жили летней мы порой, Над цветным спеша песком За лучистым мотыльком…Когда Ованесу исполнилось семь лет, он стал пасти скот. С рассвета мальчик уходил с волами в поле, садился под деревьями. Дни и ночи проходили под открытым небом, на лоне природы.
Деревенские дети жили дружно. Каждое утро они собирались где-нибудь в поле, играли, шутили, а по вечерам слушали сказки. Среди товарищей маленького Ованеса был мальчик по имени Несо, искусный рассказчик. «В летние лунные ночи, — вспоминает Туманян, — усаживались мы на бревна около нашего дома и зачарованно впивались глазами в хорошевшее от воодушевления личико Несо. Рассказывал он про Гури-Пери, про Изумрудную птицу, про Светлое и Темное царство». Нередко ночью в поле старый пастух, собрав вокруг себя деревенскую детвору, медленно потягивая свой длинный чубук, рассказывал о старине. Лучи костра озаряли напряженные лица слушателей. В ущелье шумела река…