Туннель во времени
Шрифт:
Исходя из изложенного, советуем читателю воздержаться от смеха, представив себе чучела коров на перемычках трилитов Стоунхенджа. Наши йернии не дураки. Картина эта весьма разумна, если рассматривать ее с исторической точки зрения. Уже отмечалось, что на поверхности длинных курганов в окрестностях Стоунхенджа и в иных местах обнаруживались коровьи рога и копыта. Перед могильниками обнаружены кучи коровьих костей, что свидетельствует, что забитые там животные служили пищей не только живым. В кельтской мифологии потусторонний мир именуется Обещанной Землей; это Мой Мелл, где павший воин будет пировать посреди нескудеющих стад коров и пить из остающихся полными кувшинов пива. В Мой Мелл всегда изобилие. И если с архитектурной точки зрения Стоунхендж является могильником под открытым небом, мы вполне вправе предполагать, что и его украшали эмблемами скота, целыми тушами или просто рогами. Их могли прибивать к деревянным пробкам, на три дюйма уходившим в поперечины сарсенового кольца: гнезда под
Символические бычьи рога самым широким образом прослеживаются во всем европейском неолите. Наиболее известны рога, послужившие для украшения критских дворцовых сооружений. Крито-минойская культура является результатом отличной от индоевропейской эволюции той же самой неолитической основы, и мы ничего не выдумали, описывая архитектуру атлантов.
И все же мы должны спросить себя: что все-таки кроется за этим бычьим символизмом? Ответ здесь дает Демокрит, объяснивший, как растут рога у животных. За этим образчиком древней естественной истории кроются еще более древние предположения и представления о природе. Рога, как считает Демокрит, вырастают потому, что жизненная сила тяготеет к голове и мозгам; то, что вырастает на голове, есть проявление заключенного внутри нее, порождение жизненной субстанции. Рога растут, их увлажняет телесная влага, исчезающая со смертью; «сухим» (так, по Гомеру, называются мертвые) она поставляется возлияниями. Значит, рога являются проявлением заключенной в мозгу жизненной силы. В индоевропейских языках слова, обозначающие рога и мозг, родственны (например, латинские comi и cerebrum). Отделенный от головы рог изобилия, снабжающий потусторонний мир едой и пивом, является другим воплощением этой созидательной и восстановительной силы, в первую очередь вызывающей рост рогов.
Символические коровьи рога на выстроенных подковой трилитах Стоунхенджа приличествуют месту, где коровьи вожди различных отрядов собираются, чтобы заключить новые союзы и отпраздновать это событие. Коровы — ценная собственность, они — предмет набегов и мера богатства. Что может быть важнее для героев пасторального общества, чем владение скотом? Какой символ им подобает более, чем рога, знак силы, порождение жизненной субстанции? Воины ищут добычи, они ждут, что вождь поведет их за ней; в «Ригведе» слышатся их вопли, выражающие решимость — добыть корову, добыть скакуна. Что делать им, когда предводитель вместо походов хочет заключать союзы и прекратить вечную войну всех со всеми? Где найти развлечение? Где взять добычу? Об этом и думал Эсон, захватив Дан Уала. У него был зодчий, его Интеб, способный поставить трилиты, символические ворота в потусторонний мир Мой Мелл. Каждый вождь вставал на племенном форуме перед своим трилитом, добивался сверхъестественной поддержки, раздавая одновременно обещания проявить щедрость в этом мире пиров и пьянства, помогавшие удерживать в узде воинов. И теперь сами вожди вынуждены были следовать за верховным королем, царевичем микенским, желавшим ликвидировать помехи делу своего отца со стороны йерниев. При этом он воздействовал на местную культуру способом, породившим Стоунхендж, столь привлекательный для современных туристов. Сооружение так и осталось незавершенным, что свидетельствует о том, насколько скоротечной была природа варварских королевств на самой границе гомеровского мира и сколь шатки были альянсы между ними.
Насколько нельзя было избежать сцен насилия в реалистическом повествовании об этих временах, настолько же следует уклониться от любых ссылок на астрономические теории и другие неприемлемые объяснения причин возведения Стоунхенджа. Рассматривать астрономические теории может лишь человек, не знающий Гомера, не говоря уже об известных археологических реалиях. Общество в древней Британии времен Стоунхенджа III не было цивилизованным, его нельзя считать городским. Там не было городов, не было даже сельскохозяйственной основы для их существования, не говоря уже о таких обитателях городов, как математики и астрономы, нуждающихся в письме и библиотеках. Британцы, завершившие создание последней фазы Стоунхенджа, были пастухами, известными археологической науке как воины из Уэссекса,
принадлежащими к протокельтской ветви культуры боевых топоров, связанной с областью обитания индоевропейцев, простирающейся от Индии до Ирландии, от Северной Европы до Средиземноморья. Боевые топоры уэссексцев покоятся вместе с ними на просторных погребальных полях, окружающих Стоунхендж: их подвиги в битвах и краже скота находят отражение в устной литературе, посвященной любому индоевропейскому воину-герою, о чем свидетельствуют «Илиада», «Ригведа», «Похищение быка из Куалнге». Гомерова «Илиада» была составлена в восьмом столетии до н. э. на основе устных преданий о микенских героях Греции бронзового века, живших около 1500 г. до н. э. «Ригведа» описывает вторжение в цивилизованную Индию воинственных
Стоунхендж астроархеологов или археоастрономов — они еще не решили, как себя называть, — в действительности не существует. Чтобы представить Стоунхендж астрономическим инструментом, необходимо фальсифицировать археологические данные, поскольку необходимо создать впечатление, что монумент был построен в один исторический момент, одним народом, для одной цели. На самом деле он возводился в течение тысячи лет тремя различными культурами: Виндмилл Холл, кубков и уэссекской. Астрономический Стоунхендж представляет собой наложение всех трех стадий. Действительно, четыре оси Стоунхенджа II (прямоугольное расположение камней и курганов) совпадают с гнездами Обри Стоунхенджа I, но ведь все части должны объединяться в единый механизм. Более того, эта идея оказывается сомнительной уже со статистической точки зрения. Дуглас Хетти, преподающий математику и астрономию в Эдинбургском университете, определил это в своей книге «Мегалитическая наука», вышедшей в 1982 г. Из 240 визирных линий, обнаруженных Хокинсом в Стоунхендже, 48 должны были чисто случайным образом совпасть с направлениями на то или другое положение Луны или Солнца, однако он обнаружил только 32 значимых визирных направления. Итак, чистый случай предоставляет больше возможностей. Повторные вычисления показали, что лишь 25 направлений дают ошибку, укладывающуюся в 2° азимутальной дуги, что, по мнению Хокинса, необходимо для астрономических наблюдений.
Мы надеемся, что наше собственное произведение послужит доказательством правды об историческом Стоунхендже, каменном хендже, который точнее будет назвать коровьим.
Леон Стоувер, доктор философии,
доктор литературы, профессор антропологии.
Иллинойсский технологический институт
Фантастическая сага
Роман
Часть I
Глава 1
— Господи, как я попал сюда? Как только я позволил втравить себя в такую историю? — простонал Л. М. Гринспэн, чувствуя, как после недавнего обеда начинает подавать признаки жизни застарелая язва желудка.
— Вы находитесь здесь, Л. М., потому что вы дальновидный и смышленый бизнесмен. Или, если подойти с другого конца, потому что вам приходится хвататься за соломинку, а если вы не примете срочных мер, то ваш кинотрест «Клаймэктик студиоз» бесследно исчезнет. — Барни Хендриксон попыхивал сигаретой, которую он зажал между пожелтевшими от никотина пальцами, и рассеянно смотрел в окошко из «Роллс-Ройса», мчавшегося по дну бетонного каньона. — Или, если сформулировать по-иному, вы вкладываете один час вашего драгоценного времени в осмотр изобретения, которое спасет вашу студию от банкротства.
Все внимание Л.М. было поглощено деликатной процедурой раскуривания контрабандной гаванской сигары: он отрезал ее конец золотой карманной гильотинкой, лизнул отслоившийся табачный лист и стал обжигать ее над крохотным огнем, пока не раскурил. Потом он спокойно затянулся, и изящная зеленая сигара ожила в его руках. Автомобиль с тяжеловесной легкостью затормозил у края тротуара, и шофер обежал вокруг машины, чтобы открыть дверцу. Л. М. подозрительным взглядом окинул окрестности, не сдвинувшись с места.
— Трущоба. Разве может быть в такой дыре чудо, которое спасет от краха мою студию?
Барни сделал безуспешную попытку вытолкнуть из машины неподвижное, покоящееся тело.
— Не спешите с выводами, Л. М. В конце концов, кто бы осмелился предсказать, что сопливый мальчишка из трущоб Ист-Сайда в один прекрасный день станет владельцем самой большой в мире киностудии?
— Ты что, переходишь на личности?..
— Давайте не будем отвлекаться, — настаивал Барни. — Сначала войдем в дом, посмотрим, что покажет нам профессор Хьюитт, и только потом примем решение.