Тупиковое звено
Шрифт:
Растирая виски, Даша вышла на балкон и вдохнула полной грудью влажный морской воздух. Остаться бы здесь, и провались пропадом все замки со дворцами!
Сзади послышалось нервное сопение француза.
Не отрывая глаз от тяжелых сверкающих волн, Даша произнесла:
— Не будем впадать в панику раньше времени, mon cher Филипп. У нас есть еще минимум три человека в запасе. Пока мы не встретимся с ними лицом к лицу, я предлагаю ничего не сообщать ни о титуле, ни о наследстве.
— Согласен. — Француз чуть приободрился,
— Рок не рок, но молчание нам не повредит.
Валентина Георгиевна Калинина, в девичестве Скуратова, оказалась полной седой женщиной. Она сердечно расцеловалась с Дашей и Филлипом.
— Ну надо же… Вот уж никогда бы не подумала, что такое возможно. Кем же вы мне приходитесь?
— Сестрой.
— Сестрой. — Валентина Георгиевна покивала. — Вы на Лешу похожи. Рома в мать пошел, мы с Костей — середка на половинку. А вот Лешенька весь в отца был. Рыжий, рыжий… — Она приложила к глазам мокрый платок. — Господи, с одних похорон на другие. Видно, уже наш черед приходит.
— Зачем вы так… — Даша посчитала своим долгом успокоить бедную женщину. — Несчастье со всяким произойти может — и с пожилым, и с молодым. Вы были близки с братьями?
— Да как сказать… Конечно, больше всех видались с Романом. Живу-то я в Одессе. Хотя Костя мне больше по сердцу был. Да только он как обиделся на нас, так все связи и порвал.
— А из-за чего ссора-то вышла? — не удержалась от вопроса Даша.
Пожилая женщина усмехнулась:
— Да из-за чего мужики ругаться могут? Из-за женщины, конечно. Костя очень талантливый был, в консерватории учился, там с Лизой и познакомился…
— С кем? — удивилась Даша.
— С Лизкой своей белобрысой.
— А разве его жену не Илзе звали?
Сухие, потрескавшиеся губы дрогнули в недоброй усмешке.
— Звали… Да ведь ее имя только с мороза и выговоришь. Лиза — все-таки легче…
— Простите, я перебила вас. Так как же произошла их ссора? Сложив измятый платок, Валентина Георгиевна сунула его в карман кофты.
— Давно это было. В деталях все и не вспомнишь. Очевидно ей просто не хотелось выносить сор из избы. Но Даша решила настоять:
— И все-таки?
— Да глупость какая-то… — Калинина все еще колебалась. — Решил Костя свою будущую с нами со всеми познакомить. В гости позвал. Рома первый пришел, выпили они, мало показалось, Костя в магазин побежал — у него ведь никогда спиртного не было — а вернулся и застал картину…
— В смысле?
— Да вот в таком и смысле! — Мягкие морщинки вокруг губ стали сердитыми. — Срам один, да и только… Целовались они там или просто обнимались, теперь уже правды все равно не дознаемся, но скандал был — не дай Боже! — Валентина Георгиевна, обхватив руками круглое лицо, закачала головой. — Костя-то, он ведь с Ромкиной женой вернулся. А та, даром что маленькая,
— Ну и дела. — Даша передернула плечами. Семейные скандалы ее всегда пугали.
Филипп, напротив, был заворожен поведанной историей.
— О-ла-ла! — радостно провозгласил он. — Какой темперамент! Во всем перст Божий и женский.
— Да при чем здесь Бог? — Калинина пыталась сдержать гнев. — Бесстыжая она просто была, эта Лизка, я так понимаю. А Косте еще тогда сказала: беги ты от нее, пока не поздно. Да разве ж присушенный слушать будет? А! — Она махнула рукой.
— Но почему вы не возобновили отношения, когда они разошлись?
— Откуда ж я знала, что они разошлись? Костя как уехал из Ленинграда, так больше о нем ни слуху ни духу.
— Кстати, — Даша глянула на Филиппа, — а что произошло с Алексеем, с третьим братом? Все говорят, что он пропал…
— Пропал. — Валентина Георгиевна сокрушенно вздохнула. — Прямо загадка бермудская. Вечером вышел человек из дома и больше его никто не видел.
— Без вещей?
— Вот в чем был, в том и ушел. Мы уж и в розыск подавали, и знакомых всех на ноги подняли — как сквозь землю провалился.
— А не могла ли и здесь быть замешана женщина? — поинтересовался Филипп.
В заплаканных глазах промелькнула хитринка.
— Чего ж не могла… Ой как могла! Лешенька, он ведь по женской части слаб был. Бывало, ко мне от жены отдыхать приезжал, ох! — Калинина покачала головой, впрочем, без осуждения. — Думаю, по нашей улице ни один его мальчонка бегает…
Стараясь не выдавать волнения, Даша покосилась на Филиппа. Тот, впрочем, выглядел на удивление спокойным.
— Значит он мог заранее подготовиться и сбежать к одной из своих любовниц?
Валентина Георгиевна хотела ответить сразу, но замешкалась.
— Трудно сказать. Сбежать-то он мог, но чтобы десять лет носа не казать к нам… Мне-то должен был довериться. Я ведь его с детства покрывала. Напроказит что — Валенька, спасай. Нет, сердце мне дурное подсказывает.
Даша успокаивающе погладила ее по руке.
— Надежда умирает последней.
— Так все равно же умирает. — Глаза смотрели устало и без надежды.
Осторожно приоткрылась дверь. В комнату заглянул зять Скуратова — Михаил. Без формы он выглядел еще моложе и бесшабашнее.
— Здрасьте всем. Вы кушать-то идете?
— Я вас умоляю, какая еда! — Дашу удивил его задор. — Как можно думать о еде в такой день.
Михаил хотел что-то возразить, но промолчал.
— Как там? — Варвара Георгиевна кивнула на дверь. — Может мне пойти подсобить?
— Да пока не надо, сидите, тетя Валя, отдыхайте. — Он взял стул и подсел к остальным.
Сестра покойного все же поднялась.
— Схожу, Лялю проведаю. Надо еще продуктами заняться… Она тяжело поднялась и вышла из комнаты.