Тупиковый вариант
Шрифт:
— Вот спасибо-то, Экс. — Хозяин обвел взглядом удрученных гостей. Злорадное самодовольство так и выпирало из него: он дождался! Не зря он шел к этому мгновению долгие годы. Наконец Банниш остановил взор на Стиве Дельмарио. — Начну-ка я с тебя. Ибо в действительности как раз с тебя-то я и начал. Справиться с тобой ничего не стоило — ты всегда был глуп и ограничен. В исходной линии жизни ты стал таким же богачом, как я в нынешней. Пока я тратил годы, совершенствуя свой ноопроектор, ты быстро сколотил состояние на электронных играх, а позже занялся более солидными вещами — домашними персональными компьютерами и тому подобным. Тебе не было равных в этой области; ты проявил себя истинным гением, но, на свою беду, ничем другим не интересовался. Вернувшись в прошлое, я попросту занял твое
Пока Банниш говорил, Стив все сильнее бледнел; его руки задрожали.
— Будь ты проклят, — прошептал он. — Бог покарает тебя.
— Не поддавайся на его бредни, Стив, — вмешался Экс. — Он все это затеял специально, чтобы попугать нас и вдосталь насладиться, глядя, как мы извиваемся на крючке. Чушь собачья. Его россказни не стоят выеденного яйца.
— Но ведь это правда! — крикнул Дельмарио. Он затравленно поглядел на Банниша, потом на Питера. Глаза за толстыми линзами очков застыли в пьяном отчаянии. — Питер… он сказал, все мои идеи… Он опережал меня, он… Я говорил тебе…
— Да, — с напором ответил Питер. — И Брюс при этом присутствовал. А сейчас просто воспользовался твоей болтливостью.
Дельмарио открыл было рот, но сказать ничего не смог.
— Выпей чего-нибудь, — предложил Банниш, Дельмарио посмотрел на него так, словно хотел броситься и придушить. Питер напрягся, готовясь вмешаться, но Стив последовал совету: схватил полупустую бутылку и, расплескивая мартини на скатерть, наполнил свой бокал До краев.
— Брюс, ты не заслуживаешь ничего, кроме презрения, — сурово заявил Экс.
Банниш обернулся к нему.
— Не надо громких слов, Стюарт. Так вот, с Дельмарио все было просто; с тобой пришлось повозиться побольше. У Стива-то смысл жизни заключался в работе, и, как только ее отняли, он сразу рухнул. Пяток опоздавших разработок — и изверился; остальное довершила выпивка. Ты оказался орешком покрепче.
— Ох тоска, — скривился рекламный агент. — Похоже, разбор наших биографий еще не закончен.
— Идеи Дельмарио меня озолотили, — невозмутимо продолжал Банниш. — И эти деньги я использовал против тебя. Твое падение получилось не столь впечатляющим и сокрушительным, как падение Дельмарио. Он-то сверзился с заоблачных вершин. Твои же достижения были поскромнее, а в мелкую цель, сам знаешь, попасть труднее. Но я справился. Нажав на кое-какие тайные пружины, я добился отмены серии крупных заказов твоей фирме, которые ты курировал. Впрочем, твои компаньоны (кажется, их звали Фут и Кан) все еще доверяли тебе. Тогда я подсказал другому агентству сманить у вас Аллерда, составителя рекламных проспектов, незадолго до того, как он применил новый, оригинальный метод, положительно отразившийся в прежней линии на финансовом положении и репутации фирмы. Потом, если помнишь, ты тоже ее оставил, чтобы перейти на высокооплачиваемую должность в более престижную, а та возьми да и обанкроться, оставив тебя на бобах. Ну-ну, не стоит благодарности. Я организовал в твоей карьере десятка два таких поворотов. Задумывался ли ты когда-нибудь, Стюарт, сколь неукоснительно ошибочными оказываются все твои шаги? А ведь никто не обвинит тебя в некомпетентности. Отчего же такое невезение?
— Я на судьбу не в обиде.
Банниш осклабился.
— Кроме того, в прошлом году я сыграл с тобой еще одну маленькую шутку. Дамочка пришлась тебе по вкусу. Это я постарался и нашел ее. Молоденькая, смазливая безработная актрисочка, отчаянная — ей ведь было все равно с кем, тем более за такую щедрую плату. Но все-таки ты сам виноват, что подцепил герпес. Я только подстроил ваше знакомство, а уж остальное
Лицо Экса по-прежнему выражало скуку.
— Если ты еще не расстался с надеждой заставить меня разрыдаться — тем хуже для тебя. Значит, ты и впрямь свихнулся. Подумаешь, какая осведомленность! Подрядил десяток шпиков и вдоволь покопался в моем грязном белье.
Банниш покачал головой.
— О, я знал, что великого скептика Стюарта ничем не прошибешь. Нет, он ничего не принимает на веру — а вдруг обведут вокруг пальца! — Хозяин дома прищелкнул языком и повернулся к Питеру. — Что ж, теперь черед нашего бесстрашного вожака. Гордись, Нортон, ты оказался самым трудным противником.
Питер спокойно смотрел ему в глаза.
— Я прочитал твой роман, — многозначительно сообщил Банниш.
— Ложь. Он не издавался.
— Э, нет, еще как издавался — в исходной временной линии! Издавался и переиздавался. Печатался с сокращениями в «подвале» бестселлеров «Тайме». Критика его хвалила.
— Твои байки нелепы и смехотворны, — сказал Питер, хотя ему было не до смеха.
— Назывался, кажется, «Звери в клетке», — небрежно добавил Банниш.
До этих слов Питер изображал снисходительное внимание, потакая прихоти сумасшедшего. Сейчас его словно подбросило; он услышал, как Кэти шумно втянула воздух и прошептала:
— Этого еще не хватало!
— Питер, что случилось? — теперь даже Экс выглядел озадаченным.
— Об этой книге никто не знал, — с трудом выдавил Питер. — Откуда он узнал? Проклятие, наверное, мой бывший литагент… Да? Это он разболтал тебе, Брюс?
— Нет. — Банниш безмятежно покачал головой.
— Лжешь, поганец!
— Спокойно, Питер! Стоит ли так расстраиваться?
Питер глянул на Экса.
— Та книга… Понимаешь, я…
— Ты написал книгу с таким названием.
— Вот именно. — Питер с усилием сглотнул. Гнев боролся в нем со смущением. — Да, после универа. Первый мой роман. — Он нервно усмехнулся.
— Я думал, что он будет первым, потому что у меня роилась уйма замыслов… Роман получился солидный, и я считал, что при правильном издательском подходе коммерческий успех обеспечен. Сюжет о цирке. Ты ведь знаешь, я давно преклонялся перед цирком. Видел в нем совершенно особый способ существования, метафору жизни — красочную, но увядающую. Один из отмирающих человеческих институтов. Я подумал, что хорошо бы написать о нем большой роман, и после колледжа целый год кочевал вместе с «Синим шапито» братьев Ринглингов. Работал разносчиком, торговал всякой всячиной в антрактах, а тем временем собирал материал, делал зарисовки… В итоге год ушел на исследования и два заняла собственно книга. Главный герой, начинающий дрессировщик, готовил номер с тиграми, ягуарами и прочими кошками. Наконец, закончив рукопись, я отправил ее почтой своему агенту… А через три недели получил обратно. Я… я… — Горловой спазм не дал ему договорить. Но Экс все понял и нахмурился.
— Как назывался тот бестселлер?
— «Синий шатер». — Питер сморщился, словно наелся горечи. — Дональда Хастингса Салливэна. Старый писака, который накропал полсотни готических романов и с десяток тривиальных вестернов, все под разными псевдонимами. И вдруг у этого бумагомарателя — такая книга. Это не укладывалось в голове. Кто угодно, только не он. Но гнуснее всего — текст. Нет, он не повторял «Зверей в клетке» слово в слово; мой был на порядок лучше. Но сюжет, фон, эпизоды и даже имена отдельных персонажей совпадали… Мне стало страшно. Литагент отказался предлагать мой роман издателям, мотивируя тем, что книга, дескать, чересчур похожа на «Синий шатер». И предупредил: даже если я добьюсь публикации, ее сочтут в лучшем случае подражанием, а в худшем — обвинят меня в плагиате, после чего на моей писательской карьере можно будет поставить крест. Три года жизни псу под хвост! Мы разругались; другого агента я так и не нашел. И романов больше не писал. Слишком много я вложил в своего первенца. — Питер резко повернулся и уставился на Банниша. — Я уничтожил рукопись, сжег все копии. Никто, кроме моего агента и Кэти, не знал о ней. Кто рассказал тебе?