Тупиковый вариант
Шрифт:
Питер опустил глаза.
— У меня все в порядке. Держу книжный магазин.
— О, книжный магазин! Это прекрасно! Помнится, ты всегда тяготел к книжному делу. Правда, мне казалось, ты собирался писать книги, а не продавать. Грандиозные были замыслы… Почему ты отказался от литературной карьеры? Разочаровался в беллетристике?
У Питера пересохло во рту.
— М-м… Разные обстоятельства. Не хватало времени на писанину.
Отговорка прозвучала столь неубедительно, что ему вдруг отчаянно захотелось оказаться где-нибудь в другом месте.
— Не хватало времени, — повторил Брюс Банниш, — понятно.
— Он и сейчас их подает, — неожиданно вступила в беседу Кэти. — Его послушать — все еще впереди. С тех пор, как мы познакомились, он только и делает, что обнадеживает да обещает. Поэтому и писать некогда.
Банниш добродушно рассмеялся.
— У твоей супруги острый язычок — почти такой же, как у Экса в его студенческую бытность. Такая жена — сплошное удовольствие; насколько я помню, ты всегда любил добрую шутку. — Он переключился на Стюарта: — А ты, Экс, до сих пор такой же остряк?
Экс поморщился.
— Теперь я циник.
— Тоже неплохо, — одобрил Банниш и опять повернулся к Кэти. — Не знаю, все ли истории о старине Эксе вам рассказал муж, но некоторые из его проделок были верхом остроумия. Он ведь весельчак, наш Э.К.Стюарт. Однажды, когда наша команда победила в городском чемпионате, он подучил свою подружку позвонить Питеру и проинтервьюировать его, представившись репортершей Ассошиэйтед Пресс. Интервью длилось больше часа, прежде чем до Питера дошло.
Кэти засмеялась.
— Да, временами он туговато соображает.
— О, это еще цветочки. Чаще Экс любил подшучивать надо мной. Я, к вашему сведению, чурался общества и девушек боялся как огня. А за Эксом они табунами ходили, и все — одна шикарнее другой. Вот он, добрая душа, и сжалился надо мной — предложил поделиться, устроив мне свидание с прекрасной незнакомкой, что называется, вслепую. Я обрадовался и в назначенный час, сгорая от нетерпения, был на условленном месте. И она пришла. В темных очках, с тросточкой, которой, сами понимаете, постукивала перед собой по асфальту. Вслепую так вслепую.
Стив Дельмарио затрясся, прыснул и едва не захлебнулся коктейлем.
— Простите… Ох!.. Простите, — прохрипел он, откашливаясь.
Банниш небрежно махнул рукой.
— Гогочи, не стесняйся. Со стороны это и вправду выглядело смешно. На самом-то деле девушка видела не хуже меня. Она занималась в актерской студии и репетировала какую-то пьесу. Но чтобы выяснить это, я потратил целый вечер и выглядел дурак дураком. Впрочем, это только один из розыгрышей, на которые Экс был неистощим.
— Это было давно, — с досадой произнес Стюарт. — Мы были молоды, глупы. Все в прошлом, Брюс.
— Брюс?! — Банниш изобразил удивление. — Это что-то новенькое, Стюарт. Ты и впрямь изменился. Раньше ты звал меня по-другому — ведь это с твоей легкой руки ко мне прилипло имечко Брюсик. Боже, как я его ненавидел! Меня от него тошнило. Сколько раз я просил не называть меня Брюсиком, ты помнишь? Годика через три при встрече ты подошел ко мне и сказал, что, поразмыслив на досуге, вынужден согласиться: имя Брюсик не очень подходит шахматисту первой категории, совершеннолетнему и к тому же офицеру запаса. Меня так растрогали твои слова, что я запомнил всю речь целиком, хотя от неожиданности не сразу нашелся с ответом и сказал только: «Ладно, давно пора», — а ты ухмыльнулся и
Note1
Банни — кролик
Кэти рассмеялась, Дельмарио поперхнулся и прыснул фонтаном коктейля, Питер же почувствовал только холод в груди. Хотя Банниш произнес свой монолог задумчиво улыбаясь, тон его оставался более чем желчным. Экс тоже не выказал признаков веселья. Пытаясь придумать какую-нибудь другую тему, Питер глотнул пива и услышал свой поспешный вопрос:
— А кто из вас не бросил игру?
Все посмотрели на него.
— Ик…игру? — переспросил Дельмарио, мигнул осоловевшими глазами и огорченно воззрился на свой пустой бокал.
— Не стесняйся, наливай, — дружески посоветовал хозяин, — ты ведь уже сориентировался, где тут что. — И, когда Дельмарио нетвердой походкой двинулся к бару, улыбнулся Питеру. — Ты, конечно, имеешь в виду шахматы.
— Вот именно, — подтвердил Питер, оглядываясь на Экса. — Неужели мы забыли, что это такое? Неужели все бросили это удивительное развлечение с белыми и черными фигурками и двухциферблатными часами?
Экс пожал плечами.
— Я был слишком занят. Рейтинговые партии не играют с окончания колледжа.
Вернулся Стив. В его полном бокале тихонько звякали кубики льда.
— А я играл, — заявил он и, плюхнувшись в кресло, уставился в холодный камин. — Всего пять лет как перестал… Плохие были времена… Я сменил несколько мест работы, жена от меня ушла… Банни обставил меня по всем статьям. Ч-черт. С какой бы идеей я ни сунулся, выяснялось, что он уже получил на нее патент. А я-то ничего другого не умел… Тогда и начал закладывать. — Он ухмыльнулся и отхлебнул коктейль. — Ага, за воротник, разумеется. Как раз тогда. Ну и шахматы бросил. Все полетело кувырком. За доской ничего не соображал, проигрывал всем подряд, даже последним придуркам. Рейтинг свалился до второй категории; разве ж это можно стерпеть? — Он выпил еще и посмотрел на Питера. — Чтоб нормально играть, надо это… ну ты понимаешь… Дьявол, никак слова не подберу… Высокомерие, что ли, самоуверенность и тому подобное. В общем, иметь нечто, скрытое в твоем «я» — стержень, вот. А у меня этот самый стержень, или как его там, пропал. Был да сплыл. Мне все не везло да не везло… Глядь, а стержня-то и нет. Ну и шахматы тоже… сплыли. Так я их и бросил.
— Стив поднес к губам бокал, поколебался и допил залпом. Закрыл глаза, улыбнулся. — Бросил, — повторил он. — Отыгрался. Завязал. — Хихикнув, Дельмарио встал и снова направился к бару.
— А я — играю, — веско произнес Банниш. — Я стал мастером.
Дельмарио споткнулся, застыл на месте и, медленно обернувшись, метнул на хозяина такой откровенно презрительный, злобный взгляд, что, казалось, если бы мог — убил бы. Питер заметил, как задрожали его руки.
— Что ж, я рад за тебя, Брюс, — сказал Э.К.Стюарт, вставая. Он хмуро одернул жилет. — Будь счастлив, радуйся жизни, наслаждайся, ради Бога, своим мастерством, своими деньгами и своим Баннишлендом. Позвольте откланяться.