Тур Хейердал. Биография. Книга I. Человек и океан
Шрифт:
Вскоре Тур и Лив перебрались в новый дом на сваях на берегу. После всех неприятностей они переживали достаточно приятные времена. Здесь хорошо дышалось, и совершенно не было комаров. Часами они могли сидеть в тишине и смотреть на море, наблюдая, как ветер гонит волны к берегу.
— Странно, — сказала однажды Лив, — странно, что такого прибоя никогда не было на той стороне острова.
Вечерами Тетуа часто приглашал их в гости. Обычно ели свинину, которая была неотъемлемой частью здешнего меню. Приемную дочь Теи звали Тахиа-Момо, ей было одиннадцать-двенадцать лет. Она обнимала Лив с такой нежностью, будто узнавала в ней свою мать.
Однажды
— Ты веришь в Тики? — спросил Тур.
Теи Тетуа посмотрел на него.
— Я католик. Но я верю в Тики, — ответил он. — Тики и Иегова — одно и то же {187} .
Когда пришли миссионеры, Теи Тетуа и его народ посчитали, что они, когда рассказывают о своем Боге, говорят именно о Тики. То, что миссионеры называли Тики другим именем, было не более удивительно, чем то, что у них имелись другие слова для камня, который Теи Тетуа называл kaha,или костра, который для него был ahi.
Тур сказал, что у предков Тетуа, наверное, было много богов, а не один только Тики.
— Ну да, — сказал Тетуа, — выдающиеся вожди становились богами, когда умирали. Но Тики был единственным создателем.Это Тики привел его предков через море на острова.
Тур навострил уши.
— Откуда?
— С востока {188} .
Старик не покидал свой маленький мирок на подветренной стороне Фату-Хивы. Всего два раза в своей жизни он бывал в деревне по ту сторону гор. Там он посетил церковь и видел, что христиане изображают Иегову так же, как его собственные жрецы вырезают Тики из камня. Наряду с Терииероо и Тераи, Теи Тетуа был самым что ни есть настоящим полинезийцем из всех, с кем Туру довелось познакомиться близко. И вот именно он сказал, что его предки пришли из большой страны на востоке — оттуда, где встает солнце. У Теи Тетуа, в отличие от Хенри Ли, не было фотографий каменных статуй по ту сторону океана. Зато он хранил легенду своего народа, облеченную в историю сотворения мира.
Хенри Ли рассказывал Туру о живущих на Хива-Оа стариках, утверждающих, что их корни на востоке. О том же Тур прочитал у Эдварда С. Крэйгхилла Хэнди, американского этнолога, который в 1930-х гг. издал много книг о культуре туземцев Маркизских островов. Хэнди ссылался на одно предание, передававшееся из поколение в поколение. Предание утверждало, что однажды мужчины, женщины и дети, жившие на Хива-Оа, ступили на борт большого судна и отправились на поиск земли предков. Они добрались до цели, и некоторые остались на земле предков, а остальные вернулись. В 1933 году немецкий этнограф Карл фон ден Штайнен опубликовал книгу о мифах Маркизских островов, в которой с удивлением писал о том, что туземцы говорят о земле на востоке {189} .
«Теперь была моя очередь собирать такие же сведения — на Фату-Хиве, где еще никто не был», — писал Тур Хейердал {190} .
Рыба на камне, статуи на Хива-Оа, а теперь — легенда, живое предание, услышанное от Теи Тетуа. Есть ли тут связь?
Переполняемый
Случай заставил Брауна однажды подняться в горы над заброшенной деревней каннибалов. На высоте 900 метров он обнаружил вид ананаса, произрастающий только в Южной Америке; позже Тур и Лив с помощью Теи Тетуа нашли эти ананасы и объедались ими {191} . Браун был уверен, что ананасы произрастали на островах Маркизского архипелага намного раньше появления здесь первых европейцев. Этот фрукт не способен сохраниться в воде, дрейфуя с морским течением, — следовательно, на острова его могли завезти только люди. То же самое касалось и других растений — сладкого картофеля (батата), папайи и бутылочной тыквы. Их родина Южная Америка, но в доколумбово время они широко распространились и в Полинезии.
Находки Брауна поставили под сомнение главенствующие теории антропологов. Он ничего не понимал в судах и мореплавании и поэтому не мог аргументировано опровергнуть утверждения, что аборигены Южной Америки не имели судов, способных вынести такое плавание. Но в то же время он не мог закрывать глаза на результаты собственных исследований. «Хотя основные миграционные потоки в Полинезию, похоже, шли с запада, в направлении противоположном тому, откуда появилась местная флора, несомненно, существует какая-то связь между туземцами американского континента и Маркизских островов», — пишет он в третьем томе своего ботанического труда {192} .
Лив засыпала, а Тур все говорил о каменных статуях на Хива-Оа, что похожи на своих собратьев из Южной Америки, о времени, прекратившем существование, о том, как «сейчас» заменило в Полинезии и «завтра», и «вчера», о Тики, чей корабль он своим внутренним зрением видел стоящим в бухте с поднятыми парусами, о мужчинах и женщинах, бредущих по воде, несущих корзины, полные кореньев и фруктов, которые они потом посадят, о…
Лив слышит его, но откуда-то издалека. Неужели Тур опять говорит о Южной Америке? Она засыпает и лишь бурчит что-то в ответ.
Счастливые дни у Теи Тетуа оказались недолгими. Благодаря Тиоти весть о беззаботной жизни у старого каннибала распространились и по другую сторону гор. Там полно свиней и кур, рассказывал звонарь, а кроме того, — и это подчеркивалось особо — они там наслаждаются огромным количеством варенья, которое белая пара привезла с Хива-Оа. Однажды вечером Тур и Лив отдыхали в своей хижине, когда вдруг раздался сильный шум. Через несколько минут в деревню ворвалась толпа мужчин, женщин и детей; за ними следовали лающие собаки. Теи Тетуа запрыгал от радости и тут же кинулся резать свиней. Он пригласил всех оставаться, сколько им угодно, и они остались.