Тур Хейердал. Биография. Книга I. Человек и океан

Квам Рагнар

Он попросил своего начальника откомандировать его в Швецию и с нетерпением готовился к поездке. Когда он подходил к самолету, два человека подорвались на мине в ста метрах от места, где он находился. Тур, еще один офицер и санитары во весь опор побежали через поле с носилками. У одного раненого осколки попали в глаза, другой был в таком жутком виде, что на нем пришлось разрезать одежду. Они соблазнились бутылкой, стоявшей на куче мусора, и не заметили провод, который шел к пороховому заряду, спрятанному внутри неё. Положив раненых на носилки, они осторожно вернулись по собственным следам. Тур сел в самолет, не успев даже отмыть руки от крови. В тот же вечер он сидел в Лулео за столом, ломящимся от яств, и смотрел, как официант разливает шампанское.

Времени было в обрез,

следующий день был уже 17 мая. Тур встал рано и сразу же приступил к действию. С помощью «всемирно известного летчика» ^{444} он достал всё, что хотел. Вечером того же дня он приземлился в Скуганварре, и под бурные аплодисменты из самолета были выгружены 500 бутылок пива, 350 свежих яиц и несколько тысяч плиток шоколада, а вдобавок ко всему этому богатству — пирожные с настоящим кремом ^{445} .

Для Тура настоящим праздником была бы, конечно, возможность поехать в Осло и встретить там Лив с детьми. Но из письма Лив он понял, что придется еще подождать, прежде чем она с детьми сможет вернуться в Норвегию. Тур подал в Главное командование сухопутных войск прошение о демобилизации, мотивируя свою просьбу тем, что не успел закончить учебу. Однако он сразу же получил отказ, поскольку было признано, что фенрик Хейердал совершенно незаменим в Финнмарке ^{446} . Таким образом, ему пришлось примириться с тем, что придется подождать, прежде чем он снова сможет увидеть семью и вернуться к вопросу о происхождении полинезийцев.

Во время пребывания в Финнмарке Тур много общался с здешним коренным народом — саамами. Вессель Берг, который очень хотел изучать этнографию, спросил его как-то, интересуется ли он как антрополог, саамами. Ответ был отрицательным. В научном смысле саамы не интересовали Хейердала ^{447} .

К концу лета военная жизнь всерьез стала действовать Туру на нервы. Война закончилась, и он уже не видел смысла в том, что ему приходится делать. Когда ему отказали в демобилизации, он добился четырнадцатидневного отпуска и через Стокгольм прилетел в Осло. К этому времени он уже получил звание лейтенанта, и с двумя звездочками на лацкане предстал перед главным командованием. Прямо здесь он написал новое прошение о демобилизации, которое попало на стол к лейтенанту Кнуту Хаугланду, назначенному после войны адъютантом генерального инспектора войск связи Рольфа Палмстрёма. Хаугланд дал рекомендацию удовлетворить просьбу. Палмстрём последовал его совету, и приказ о демобилизации был подписан ^{448} .

Тур Хейердал щелкнул каблуками, в последний раз отдавая честь вышестоящему начальнику, — и для него началась мирная жизнь. Однако его радость была омрачена тем, что Лив и мальчики по-прежнему оставались в США. Они ожидали, пока появится возможность сесть на борт одного из пароходов Томаса Ульсена, чтобы отправиться домой. Но если в Европе Гитлер уже потерпел поражение, то на тихоокеанском фронте войска японского императора Хирохито еще удерживали позиции. Только 14 августа на первых страницах американских газет появилось сообщение о том, что война окончена и для американцев. Вскоре после этого Лив с сыновьями отправилась в Филадельфию, где они сели на теплоход «Лауриц Свенсон». Наконец, в начале сентября, незадолго до дней рождения мальчиков, вся семья снова была в сборе в домике неподалеку от Лиллехаммера.

Начался новый период жизни.

Кон-Тики

У дедушки. В гостях у отца Тура в Ларвике

Раздор

Листва сияла всеми цветами осени. Вскоре лужи и озерца затянуло ледяной корочкой, и пошел снег. Дети играли возле дома, а Тур сидел в сарае и писал. Лив в доме наводила порядок, расставляла по

местам книги, стирала белье и угощала Алисон, когда та приходила в гости. Все как будто было по-старому, в точности как шесть лет назад, когда они собирались отправиться в Канаду.

И рукопись Тура была та же, разве что стала толще. Но чем больше он писал, тем сильнее становилась его уверенность в том, что люди когда-то плавали на бальзовых плотах из Южной Америки в Полинезию. Он все больше убеждался в том, что полинезийцы, проделав длительное путешествие с юго-восточной окраины Азии, пробыли долгое время на северо-американском континенте, прежде чем нашли дорогу к своим островам. На Фату-Хиве он нашел решение задачи с Колумбовым яйцом ^{449} , и оставалось только представить его специалистам с надлежащим обоснованием.

Тур был разочарован тем, что не сумел убедить ученых из международного Клуба исследователей, например, Герберта Спиндена. А то, что Маргарет Мид сказала решительное «нет» его теории о северо-западных индейцах — это просто очередное невезение. Он утешал себя тем, что они не знают всех его аргументов. Стоит ему только приехать в США со своей рукописью, которая, как ему казалось, переполнена доказательствами, они не только прислушаются к тому, что он говорит, но и поймут, что его материалы произведут революцию в социальной антропологии ^{450} . И тогда состоится его карьера ученого — он получит и научное признание, и средства для достойной жизни.

В конце весны 1946 года рукопись была готова. Тур связался с судоходной компанией «Фред Ульсен», чтобы заказать каюту на теплоходе, который поплывут через Атлантический океан.

Для Лив его решение отправиться в США не стало неожиданностью — Нью-Йорк был центром исследований цивилизаций Тихого океана, и Тур, конечно же, хотел продемонстрировать там результат многолетнего труда, иначе вся его работа могла оказаться напрасной. Лив поддерживала мужа, но уже не так рьяно, как раньше. Ей вовсе не хотелось после долгой разлуки снова остаться одной с детьми. К тому же Тур время от времени заводил разговоры о путешествии на плоту, и хотя они казались Лив далекими от реальности, становилось ясно, что проекту не видно конца. Война и долгая разлука привели к тому, что между супругами возникла какая-то неопределенность. Все было не так, как прежде, и когда Тур собрался в путь, отношения между ними не улучшились.

Когда война окончилась, и они снова оказались вместе, Лив исполнилось двадцать девять лет, а Туру скоро должен был исполниться тридцать один. Они были молоды, и их по-прежнему объединяли взаимная любовь и жажда новой, насыщенной событиями жизни. Все это нашло отражение в переписке. Однако вскоре после долгожданной встречи они поняли, что совместная жизнь не ладится.

Пока шла война, они не просто жили врозь, но находились в различной среде и в разных условиях. Если Тур подчинялся строгой солдатской дисциплине, то Лив жила как гостья в роскошном особняке. Если Тур терпел лишения и унижения и страдал от бесцельности существования, то Лив пользовалась уважением и вела жизнь, насыщенную событиями.

Раньше Тур все время подчеркивал, как они с Лив похожи, как одинаково они думают, чувствуют, смотрят на жизнь и ощущают ее смысл. Именно благодаря схожести характеров они смогли вместе отправиться на Фату-Хиву. Когда же Лив вернулась из США, Тур с ужасом заметил, как сильно она изменилась. Сам Тур изменился мало, но теперь многие его качества, которые Лив раньше нравились, начали ее раздражать.

Первая перемена заключалась в том, что она начала курить. Тур не мог и не хотел с этим мириться. Против курения восставала его природолюбивая душа: курить вредно для здоровья и поэтому глупо. Кроме того, он считал, что курение — признак современного упадка морали и связано со слабостью характера ^{451} . В письмах из Шотландии Тур спрашивал жену, не начала ли она курить, но Лив делала вид, что не замечает вопроса, — она знала, как он будет реагировать. А когда он наконец получил ответ, то воспринял это как предательство.