Турбулентность
Шрифт:
Я начала читать первую главу, и волосы на затылке встали дыбом.
Это была моя чертова книга. Моя чертова история.
Каждое слово моего романа было удалено и преобразовано в более изысканную и жесткую прозу. Тем не менее вопиющее плагиатство блистало через чернила.
Я пролистала всю книгу, отмечая структуру предложений и слов, которые писала в течение нескольких месяцев. Слезы злости лились по моему лицу, когда заставила себя прочитать каждое слово статьи в «Таймс», чтобы увидеть, поблагодарит ли она меня, по крайней мере, за свою украденную работу.
«У меня
Когда ее спрашивали об источниках вдохновения ее рассказа, она ответила:
«Ну, я всегда хотела написать то, что с радостью бы читали. Однажды я летела куда-то и увидела стюардессу, которая выглядела так, словно у нее была история, которую бы она могла поведать. И вдруг, мне захотелось оказаться на ее месте, понять ее жизнь, так что я использовала момент и решила создать нечто не вымышленное, а очень даже близкое к реальности».
Внизу интервью следовало еще несколько вопросов. Один в частности выделялся:
«Вы читали какие-то книги о стюардессах, авиации или пилотах, пока работали над данным романом?»
«Вообще-то, нет, – ответила она. – Я никогда не читала ни единой книги о авиационной отрасли. Я создала этот рассказ от самого начала и затем посоветовалась с несколькими экспертами на счет технических деталей. Я стараюсь никогда не читать работы других авторов, пока пишу».
Ее ложь так глубоко ранила, но больше всего меня поразила жирная строка в самом низу:
«По вопросам и за дополнительной информацией насчет «Правды закулисья Клуба занимающихся сексом на высоте в милю» обращайтесь к агенту автора, Кимберли Б.»
Я никогда не знала душевной боли до этого момента, никогда не понимала, каково чувствовать, как твое сердце вырывают из груди и растаптывают на части. Я пыталась плакать не слишком громко, но мысль о том, что нужно сдерживать слезы, лишь заставляла еще сильнее рыдать.
Не только по тому, что книга Брук вышла в свет на три месяца раньше моей и вошла в список бестселлеров. Оставаясь в нем. На несколько недель. Ее книга была на кончике языка каждого авторитетного критика, и издательства требовали больше «подобных этой» историй. Однако когда моя книга наконец-то была представлена, ее жестоко обозвали «украденной», и критики в один голос кричали, что «она и близко не стоит со своей предшественницей» и «для дебюта, мисс Дж. следовало думать лучше, а не копировать ведущих авторов». После этого я ни разу не открывала конвертов с письмами от своего издателя. Я выбрасывала их до единого в разные углы квартиры, сохраняя, как напоминания о своей запятнанной мечте.
Я перестала отвечать на звонки Кимберли и ее и-мейлы – хотя они приходили в любом случае. И как бы это не было больно для меня с финансовой точки зрения, я вернула издательству свой аванс в двадцать пять тысяч долларов за сиквел.
После этого было крайне больно начинать писать что-то новое.
Однако в своей первой официальной колонке в «Таймс» я написала:
«Как ты себя чувствуешь, когда сучка автор бестселлеров крадет у дебютирующего
Я была дотошна в данном очерке. Перечислила имена и даты, предоставила бетонные доказательства того, что каждое слово в ее книге является вариацией моих слов.
Так как я была в удивительных отношениях с группой логистики, и никогда не имела никаких проблем с редакциями статей, этот текст прошел до самого отдела маркетинга, и только тогда мои злословия были обнаружены.
А в следующий раз, когда пришла на работу, меня уволили. Затем забанили. Потом стерли мое имя, словно я никогда там и не работала.
В тот же месяц, как потеряла стажировку мечты в «Нью-Йорк Таймс», я получила письмо от Элиты Эйрвейс. Прошла последнюю предварительную проверку, но потребуется некоторое время, прежде чем они смогут пригласить меня в Даллас для восьминедельного обучения. И даже тогда существовала возможность, что новенькие стюардессы будут работать в роли резервных, летая по различным направлениям в течение отрезка времени от четырех месяцев до четырех лет.
У меня все еще была работа в аэропорту на неполный день, которую нужно было сохранить, и огромная квартира с удивительными эксклюзивными условиями аренды. Она находилась в красивом ультрасовременном здании, рядом с кучей других квартир за миллионы долларов, и как значилось в моих счетах, на нее был высокий спрос у «домохозяек» и других нанимателей.
Отчаявшись, я предположила, что должна попробовать принять эту работу, хотя бы временно. Да и самое главное, мне на какое-то время хотелось оставить писательство.
Я должна была его оставить.
***
Я встретилась с Кимберли в кофейне Эндрю на Пятой авеню, заметив ее, как только вошла в помещение. Красивая азиатка с длинными черными волосами, она все еще выглядела дружественно и казалась отзывчивой, как и во время нашей первой встречи несколько лет назад.
– Привет, – сказала она, улыбаясь, пока я садилась напротив. – Ты все еще добавляешь фундук и заменитель сахара в кофе?
– Ты правда помнишь еще хоть что-то обо мне? – Я закатил глаза. – Шокирует.
– Так ты не добавляешь их больше?
Я уставилась на нее.
Она подтолкнула ко мне стаканчик с кофе и снова улыбнулась.
– Как твои дела? Давненько не говорили. Я вообще-то удивлена, что ты ответила на мой звонок.
– Ясен хрен.
– Гм... – Она отпила чай, имея наглость выглядеть смущенно. – Я перехватила тебя в неудачный день? Или что-то не так?
– Да. – Я стиснула зубы. – Да, ты перехватила меня в неудачный день и да, кое-что не так... Кое-что очень даже не так.
– Если хочешь, можем встретиться в другой день?
– Я не хочу встречаться с тобой, после сегодняшнего дня. – Я попыталась сдержаться и успокоиться, но не могла. – Ты самый худший чертов агент всех времен, – сказала я. – Тот факт, что у тебя до сих пор есть мой номер – ужасен, и надеюсь, причина, по которой ты здесь, состоит в том, что ты потеряла своего последнего клиента.