Турецкий дебют
Шрифт:
Хлопок!
Прыжок на п ять минут назад
– Зовите меня гримёром, юноша.
Я ухмыльнулся. Всё происходящее со мной, до сих пор воспринималась мной, как непонятная фантасмагория. Даже смерть отца и брата почему-то отошла на второй план.
– А ты чё лыбишься? Со мной такие фокусы не проходят, Кирюша, – раздался голос Рыси и… снова холодная ладонь и падение в темноту.
***
"Дежа вю?"
Я снова не смог открыть глаза. Но пошевелив извилинами, вспомнил, что Рысь каким-то
"Мда-а-а… Интересная личность", – подумалось, когда начал ощупывать, перебинтованную чем-то влажным, голову.
Стартовала мануальная экскурсия, естественно, с области носа и глазниц.
– Не трогай на голове ничего, а то уши криво приживутся, – раздался насмешливый голос Рыси, – Внизу можешь елозить ручонками сколько пожелаешь, я отвернусь.
"Юморист чёртов", – промелькнула в запечатанной бинтами башке шальная мысль, – "А сколько времени?"
И нарочито беспечным тоном, задал вопрос:
– И сколько я отсутствовал на этот раз?
– Двое суток.
Я подскочил на кровати.
– Мне надо…
– Никуда тебе уже не надо, – оборвал меня голос, – Прости, не хотел тебе сразу говорить…
Я замер в дурном предчувствии. Внезапно навалилось ощущение непоправимой беды, и меня бросило в холодный пот.
– В общем… – замялся Рысь, и я снова почувствовал его прикосновение.
– Что?! Что?! – заорал я во весь голос, – Да говори же!
– Твой род вырезан под корень, парень. Маргариты и Алёны Турчаниновых больше нет. Да и ты тоже числишься погибшим.
"Не-е-ет!"
– Официально ты труп, тебя не существует.
"Не-е-ет!"
– Прости, мне пришлось одно из твоих колец на оторванную руку твоего дружка надеть. Вот как-то так, – печально закончил Рысь.
"Не-е-ет!"
***
– … что вытекает из тщательного анализа, обнаруженных в усадьбе Турчаниновых, документов. У меня всё, Ваше Императорское Высочество, – граф Сутормин захлопнул папку и сел.
Великий князь Александр стоял возле окна и, рассеянно постукивая указательным пальцем по стеклу, разглядывал спокойную гладь вечно свинцовых вод Невы.
– Вы, граф, забыли добавить, что эта самая усадьба была тщательно уничтожена, – заметил, не вставая, начальник Службы безопасности Империи, князь Стариков, – Вместе с её обитателями.
– Это не вина нашей службы, князь, – улыбнулся самыми краешками губ Сутормин, – Война родов не в нашей компетенции.
– Война? – вскочил Стариков, – Весь род Турчаниновых был вырезан бандитами. О какой войне вы только что сказали?!
– Барон Красницкий прислал вызов ровно за сутки до начала штурма поместья. Вот официальная бумага из судебного департамента, подтверждающая поступление документа, – граф снова раскрыл папку и, достав из неё листок, небрежно кинул его на середину длинного стола, – Сейчас речь идёт не о войне, князь, а о предательстве. Поверьте, мне очень жаль, что ваша дочь связала свою судьбу с Турчаниновым и погибла во время штурма.
– Да я узнал бы о войне уже через пару минут после её объявления! Но Марго и словом не обмолвилась ни о каких мнимых притязаниях Красницкого к её семье! – Стариков нагнулся и сграбастал одиноко лежавший листок со стола, – Я проверю этот подлог до последней
– Тихо, господа! Тихо, – Великий князь, резко задёрнул шторы, и повернулся, – Повторю, князь, Император уже ознакомлен со случившимся и повелел мне провести всестороннее расследование по поводу этого… прискорбного для всей Империи случая.
Он вернулся к своему столу и, тяжело опустившись в кресло, внезапно припечатал ладонью к столу. Столешница еле уловимо хрустнула.
– Вы хоть понимаете, что именно произошло?
Александр обвёл присутствующих тяжёлым взглядом.
– Как раз накануне войны с османами, в Империи под корень уничтожен стратегически важный род. Не побоюсь сказать – убрали с доски ключевые фигуры в будущем противостоянии! Убили людей, необходимых Империи, больше чем воздух! – постепенно приподнимаясь над столом и повышая громкость, последние слова князь уже проорал во весь голос, – Это не просто пахнет изменой, это ею смердит! Где этот урод Красницкий?
– Он тяжело ранен и лежит в беспамятстве, – ещё вставая, начал докладывать генерал Игошин, начальник службы внутренних дел Империи, – При нём неотлучно находятся мои люди.
Великий князь рухнул обратно в кресло. Немного подумав, он тихо, но твёрдо произнёс:
– Господа…
Все присутствующие поднялись из-за стола и повернулись в сторону Александра, застыв в ожидании его решения.
– Илья Андреевич, – обратился он к Старикову, – Примите мои искренние соболезнования и… простите меня, но именно из-за гибели вашей дочери, я поручаю расследование этого дела вам. Не сочтите за меркантильность, но я уверен, что вы, как лицо заинтересованное, приложите все силы, чтобы всплыла вся правда. Всем остальным службам приказываю оказывать всемерное содействие Службе безопасности. Все свободны.
Великий князь откинулся на спинку кресла и сквозь полуопущенные ресницы молча наблюдал, как три руководителя силовых структур Империи один за другим покидают кабинет. Дождавшись, пока за ними закроется массивная дубовая дверь, он нажал неприметную кнопку под столешницей и произнёс:
– Миша, пусть твои люди проследят за всеми тремя. Кто, куда, с кем, зачем и почему. Я должен знать всё об их передвижениях, контактах и что они едят на завтрак.
***
Трое последующих суток я метался по кровати в горячечном бреду, изредка приходя в себя лишь для того, чтобы заорать, получить очередной укол какой-то дряни и тут же провалиться обратно в кошмары. Кольцо с моей руки Рысь, от греха подальше, снял. И в редкие моменты проблеска сознания я был ему благодарен, понимая, что иначе просто сошёл бы с ума.
Но на четвёртые сутки произошёл перелом и дальше я постепенно успокоился. Может благодаря лекарствам, а может и недолгим беседам с Рысью, во время которых, он с садистской невозмутимостью пичкал меня таблетками и делал уколы. И за эти дни я узнал от своего доктора-мучителя много интересного. Рассказывал он понемногу, малыми порциями, чтобы мне было легче усвоить полученную информацию и правильно сложить два и два. Я и не заметил, как к концу недели, мысли о смерти близких мне людей начали немного тускнеть. Нет, память о них никуда не исчезла, но растерянность и боль утраты понемногу превратились в стойкое желание выжить и отомстить. Жестоко и беспощадно. Я смирился с их гибелью, но не смирился со своей судьбой.