Туркестан в имперской политике России: Монография в документах

Бабаджанов Б.

Подпись: Ген.-от-Инф. Гасфорд.

ЦГА РУз. Ф. И-715. Оп. 1. Д. 14. Л. 288-289. Копия. Машинопись.

Оренбургский Генерал-Губернатор Управляющему Министерством Иностранных Дел.

15 Сентября 1853 г. № 665

Копия с копии

Находясь еще под Ак-Мечетью, получил я от известного Вашему Превосходительству Кмочарова письмо о последних событиях в коканских владениях, ему, Кмочарову, писано от 24 июня из г. Троицка приказчиком купчихи Баряновой Иваном Крыловым, который поехал в Ташкент осенью прошлого, а возвратился оттуда весною настоящего года. В письме этом заключаются следующие весьма любопытные сведения о варварстве настоящего правительства в Кокане и жалком состоянии этой страны, раздираемой междоусобием.

После бегства Мусульман-Кула [15] , пишет Крылов, правительство коканское никак не могло водворить порядок и спокойствие в своих владениях. Власть, по-прежнему продолжала

оставаться преимущественно в руках кипчаков, а они самовольничали, насильствовали и обременяли народ тяжелыми поборами. Наконец притеснения их превзошли всякое терпение; образовался между жителями страны заговор, в котором принял участие и сам хан, чтобы истребить кипчаков. С этою целью потребовали в Кокан под видом совещания по каким-то делам, Кушбека ташкентского известного Нор-Мухамеда и других город оправителей из кипчаков. Нор-Мухамед сначала отказывался, но потом поехал. День приезда его был заранее назначен к истреблению кипчаков, которое должно было начаться по данному трубами сигналу. Сигнал раздался, и все, кто держал сторону хана, солдаты и мирные граждане, бросились резать кипчаков, где ни находили их; расположению [их] к этому немало содействовало и разрешение хана грабить имущество преследуемых. В один день этот истреблено было в Кокане более 1000 человек кипчаков. Затем повеление преследовать и убивать их разослано было ханом и по другим городам. В Ташкенте зарезано было более 40 человек; много подверглось той же участи и в других местах; тем не менее значительная часть кипчаков успела собраться между речек Ик-Су, где паслись преимущественно стада их и хранилось имущество. Сюда для истребления их послано было из Кокана сильное войско, к которому, привлекаемое надеждою на грабеж, присоединилось и множество народа, всего, полагают, стеклось из разных мест, тысяч до 60. Кипчаков тоже набралось тысяч до 15, и начальствовал ими Мусульман-Кул. Не дожидаясь нападения, они первые бросились на коканцев, и судьба битвы долгое время оставалась неизвестною; более 10 000 человек убито было с обеих сторон, под конец коканцы одолели, однако же, и, преследуя бегущих, резали их, где ни находили, не щадя даже малолетних детей и беременных женщин. Взятый живым Мусульман-Кул привезен был в Кокан и казнен особенно торжественным образом. Сделан был помост из досок, вышиною до 3 аршин, на который посадили его для позора на высокой табуретке и окованного цепями по всему телу. Сюда в течение двух суток приводили всех захваченных кипчаков и резали их беспощадно на глазах его. До 600 человек кипчаков погибло таким образом. На третий день поставили возле помоста виселицу и вздернули на ней бывшего Мин-Баши [16] .

15

Мусульманкул – представитель кипчаков Ферганы, влиятельный регент при кокандских правителях Шерали-хане и Худояр-хане, в 1852 г. был казнён Худояр-ханом.

16

Мингбаши – тысячник высшая воинская должность в Кокандском ханстве

Чиновники из кипчаков, попадавшиеся в руки преследователей своих, умирали большею частью в самых жестоких пытках: из них вымогали всеми средствами, где находятся деньги их и пожитки. Так, приятель Крылова, некто Сафарбай, бит был сначала палками, потом выворачивали ему руки и ноги, затем давили голову между свинцовых досок, так что глаза выкатывались изо лба; наконец, обливали всего вскипяченным маслом и в заключение зарезали.

Минбашей теперь, продолжает Крылов, – Касимпансат, а в Ташкенте правительствует старший брат хана, Малля-бек. Этот новый правитель обременяет жителей налогами не хуже старых. При выезде каравана нашего взяли вновь с купцов пошлину, которую они внесли уже три месяца тому; и на мою долю пришлось заплатить 108 червонцев. Ропот в народе уже начался, и едва ли быть покою.

В последнее время как в Ташкенте, так и в Кокане набрано из людей разных сословий отдельно по 300 человек, которые одеты в полубархатные суконные кафтанчики и полушаровары, а на голове носят высокие сурковые шапки. Коканскою ротою начальствует Тавякаль-Ходжа, а Ташкентскою – Рахметулла Артинов. Видевший несколько раз последнюю роту в цитадели г. Ташкента Крылов пишет, что участи воинов этих имеются кремневые ружья разного калибра, остальные же без оружия и худо одеты.

О возникших между ханом и Малля-беком несогласиях, которые, по всей вероятности, были причиною, что правитель Ташкента не мог или не хотел прислать войска на выручку Ак-Мечети, послал уже я к Вашему Превосходительству от 15 Июля за № 568. В дополнение к сообщенным тогда сведениям честь имею присовокупить ныне известия, полученные мною на днях от прикомандированного к пограничной комиссии чиновника Азиатского департамента титулярного советника Осмоловского, на которого возложил я заведование располагающимися по Сыр-Дарье киргизами, поручив ему вместе следить и за ходом дел в соседственных владениях Азии.

Известия эти заключаются в том, что Малля-бек решительно отказал хану Худояру в повиновении и платеже закята со своей области, вследствие чего хан двинулся к Ташкенту с 10 000 войска. Не решаясь защищаться, Малля-бек бежал прежде в крепостцу Ниязбек, а оттуда – в пограничный город Ура-Тюбе, находящийся в настоящее время под властью Бухарского эмира.

Худояр потребовал выдачи беглеца, но получил отказ, почему существовавшая между коканским и бухарским правительствами неприязненные отношения усилились. Назначив правителем Ташкента Сабдан-Ходжу, хан возвратился в Кокан, новый же правитель Ташкентский послал в Туркестан меньшего брата своего Якуп-Ходжу. Права первородства, принадлежащие Милля-беку, вместе с происками остающихся еще кипчаков и всегдашнею готовностью Бухарского эмира поддерживать

смуты в коканских владениях могут повести к низвержению властвующего хана и новым волнениям, так что долгое еще, по-видимому, время нельзя будет иметь никаких правильных сношений с этою страною.

По последним (от 21 августа) полученным от г. Осмоловскаго донесениям, киргизы, кочующие около Джулека весьма встревожены распространившимися слухами, что в Яны-Курган [17] пришло войско из Ташкента; тем более что коканцы начали в то же время присылать им возмутительные против русских письма. Вследствие того и другого многие аулы, бросив пашни свои неубранными, прикочевали ближе к Ак-Мечетскому острову.

Подпись: Ген.-Адъют. Перовский.

ЦГА РУз. Ф. И-715. Оп. 1. Д. 14. Л. 401-403. Копия. Машинопись.

17

Ближайшая к нам после Джулека коканская крепость по сю строну г. Туркестана (Примеч. док.).

Оренбургский Генерал-Губернатор Начальнику Штаба Оренбургского Корпуса.

20 Ноября 1853 г. [18]

Исправляющий должности Начальника Уральского укрепления доносит мне от 1-го сего Ноября, что грабежи в окрестностях Уральского укрепления не прекращались до 20-го истекшего Октября и хотя значительных не было, но мирные киргизы постоянно теснились близ укрепления, откуда каждую ночь были высылаемы разъезды. Несмотря на это шайка чиклинцев ночью 19-го числа, напала на аул Бия Табуберганова, кочевавшего в 3 верстах от укрепления, но предупрежденные осторожностью самих киргизов, хищники удалились, ранив лишь одного ордынца. Высланная из укрепления команда из 30 казаков при одном офицере не могла настичь хищников, но захватила на приготовленном ими ночлеге разные тяжести: вьючная седла, котлы и проч.

18

Пометка на документе: «Получено 23 Августа».

Далее Г. Михайловым изъясняется, что сделанное им наказание роду Джакаимовцев возымело благоприятное действие: они явились в укрепление и просили помилования, обещаясь дать верблюдов для транспортировки тяжестей, почему он, Михайлов, выдал им в задаток 80 руб. сер. и обещался исходатайствовать прощение, если они доставят 300 верблюдов.

Что известный мятежник Исет Кутебаров распространяет между Дюрткринцами и Чумекеевцами слухи, что он воюет не с киргизами, а с русскими и запретил Чиклинцам давать ему, капитану Михайлову, верблюдов, обещая скорую помощь, о которой обратился уже к Хивинскому Хану и Туркменцам, прося последних выслать к нему 500 человек. <…>

Кокан.

Коканцы, начавшие с 1849 г. грабительские наезды свои на мирных киргизов наших, кочующих при Сыр-Дарье, вначале 1851 г. разорили такое множество мирных аулов Дюрткаринского, Чумекеевского, Чиклинского, Джагал-байлинского и Алтынского родов, зимовавших в Каракуруме, что это вынудило Господина Оренбургского и Самарского Генерал-Губернатора поручить Председателю Оренбургской Пограничной Комиссии написать Ташкентскому Куш-Бегию о несовместности подобных действий с правилами доброго соседства и об удовлетворении ограбленных; но мера сия не имела благоприятных последствий, ибо Нармухаммед Куш-Беги, относя начало беспорядков к нашим же киргизам, касательно удовлетворения требований не упомянул ничего определительного; между тем 3 Марта 1852 г. шайка хищников, выступившая под предводительством Ак-Мечетского бека Якуба [19] из коканских укреплений Ак-Мечети, Джулека, Кумыш, Чим и Кош-Курганов числом до 1000 человек с присоединившимися к ним 130 хивинцами, вышедшими из крепостцы, устроенной на рукаве Сыра Куван-Дарье, для захвата, сколько носились слухи после бежавшего из Хивы Султана Илекея, напали на преданных нам Ордынцев, располагавшихся на урочищах: Мак-Мал-Куле и Айгерике, в окрестностях Аральского укрепления, и, ограбив множество аулов, угнали оттуда весь скот. Начальствующий в сем последнем укреплении Майор Энгман, по полученным об этом сведениям, тотчас же сформировал отряд из 70 казаков и 20 человек пехоты и выступил, при одном горном единороге, в погоню за хищниками, которых и настиг на другой день при урочище Акча-Булаке <…>.

19

Якуб-бек – будущий правитель Кашгарии

Причиною всех грабительских наездов коканцев на нашу степь, при соображении полученных здесь в последнее время сведений, был начальник Ак-Мечети Якуб-Бек, который, завися от Ташкентского Куш-Бегия и обязываясь уплачивать ему большую часть доходов, собираемых с киргизов, кочующих в Ак-Мечетском округе, куда приписаны были и разрушенные крепости Чим, Кош и Кумыш-Курганы, угнетал этих киргизов непомерными налогами; но и последние не согласовались с его корыстью и наклонностью к хищничеству; почему Якуб-Бек образовал при себе шайку отъявленных грабителей, начал делать с ними нападения на кочевавших по правую сторону Сыра киргизов, отбивая у них каждый раз огромное количество скота и имущества и потом, распродажею всего этого на коканских рынках, удовлетворяя ненасытную жадность и Нармухаммеда Куш-Бегия, и свою собственную; впрочем, события минувшего лета заставили, кажется, коканское правительство понять, что дальнейшее пребывание Якуб-Бека в Ак-Мечети имело бы гибельные для Кокана последствия, и поэтому Якуб лишен места, вызван в Ташкент и заключен под стражу, а начальником в Туркестан и в Ак-Мечеть назначен Юсуф-Бек.