Туркестан

Свечин Николай

– Но теперь вы полагаете иначе? – насторожился Тринитатский.

– Да, Михаил Львович. Увы. Мы упустили из виду духовенство. Более того, мы необдуманно поддерживали его все это время. И еще народный суд. Вместо того чтобы внедрять в обиход наше общее право, мы законсервировали адат с шариатом. Лишь бы меньше было текущих хлопот! И в итоге получили мусульманский ренессанс.

– Так плохо?

– И все хуже и хуже. Эти ишаны, эти бродячие монахи-каляндары… Под тонким слоем внешнего согласия кипит котел. И может взорваться. А мы опять узнаем об опасности, лишь когда рванет.

– Что нужно сделать, чтобы не рвануло? – поставил вопрос ребром генерал.

– Ослабить позиции духовенства.

Отменить вакуфную [79] собственность. Перекупить богатых людей, баев. Сарты почитают богатство. Надо их приучить, что деньги приходят к тем, кто дружит с властями! Открывать светские школы и больницы, газеты на туземном языке. Поощрять учреждение предприятий баев совместно с русскими купцами. Постепенно вытеснять шариат и адат, сокращать количество казиев и биев, открыть в крае, наконец, обычные суды! А еще, Михаил Львович, появилась в последние годы новая опасность. Столичная пресса начала осторожно поговаривать о панисламизме. Мы заметили, что раньше и слова такого не было. И вдруг нате вам!

79

Вакуф – имущество, подаренное или завещанное церкви, доход от использования которого поступал в пользу духовенства.

– Да, Константин Александрович. На Кавказе уже в полный рост. Утверждается, что ислам наднационален и все правоверные должны подчиняться единому халифу. Читай – турецкому султану. И до вас такие идеи добрались?

– Подбираются. А Петербург в ус не дует. Нужны деньги на создание агентуры в среде туземцев. Нужна пропаганда. Капиталовложения в край требуются! Пишу, пишу – никакого толку. И генерал-губернатор спит на ходу… А если что и делает, то во вред. Не слышали про молитву за царя?

– Нет, – удивился генерал. – Что за гусь в яблоках?

– Барон Вревский предписал всем туземцам по пятницам молиться за белого царя. В обязательном порядке. И текст им спустил, какие слова говорить.

– М-да… А кто сочинил саму молитву?

– Лично господин Керенский, главный инспектор училищ Туркестанского края [80] .

Старик нахмурился:

– А что он понимает в религиозных делах? Вера – материя тонкая и требует основательного знания. Ваш Керенский – специалист по исламу?

80

Керенский Федор Михайлович – отец известного А. Ф. Керенского.

Скобеев не удержался и прыснул, виновато зажимая рот рукой. А Нестеровский невозмутимо сообщил:

– Два года назад Федор Михайлович напечатал в «Журнале народного просвещения» большую статью о медрессе Туркестанского края. Так вот, из тридцати четырех страниц статьи сам инспектор сочинил только пятьдесят пять строк. Остальные материалы – это слово в слово переписанные исследования настоящего знатока края, господина Наливкина. Слово в слово! Без ссылок на автора, разумеется.

– А что Наливкин?

– Пожаловался барону Вревскому.

– Какие же были последствия? – встрепенулся генерал.

– Распоряжением барона Наливкин переведен из Ташкента в Самарканд с понижением в должности, – пояснил правитель канцелярии.

– Однако…

– Так, Михаил Львович, управляют в Туркестане, – с грустью сказал Нестеровский. – Глупая несвоевременная затея с молитвой, написанной некомпетентным человеком, только озлобила туземцев. Десять лет назад здесь был «народный ислам», как я вам описывал. Сарты молились и делали что хотели. А теперь духовенство

подняло голову. В таких местах нельзя упускать религиозный фактор! Большинство мусульман в крае – сунниты ханафитского толка. Суфитские братства все больше забирают силу. Главное – это Накшбандия, далее идут Кадири, Ясовия и Кубравия. Еще бы! Ведь основатель Накшбандии шейх Баха ад-Дин похоронен в здешних местах, его могила неподалеку от Бухары. Сильное влияние, большие деньги! А нам нечего противопоставить шейхам. Вы уж там в Петербурге, Михаил Львович, скажите кому следует. Потеряем край! Управление им, кроме установлений и лиц финансового, контрольного, учебного и почтово-телеграфного ведомств, ведет Военное министерство. Министру надо помогать! А то у него времени на нас не хватает. Мне бы там, в Петербурге, человека найти умного и влиятельного… Такого, как вы. Чтобы доносил чаяния края до высоких сфер. А то просто беда.

Закончив с общей ситуацией, правитель канцелярии перешел к вскрытому заговору. Тут уже слово взял капитан Скобеев. Он изложил подробно всю схему преступлений: сговор интендантов с ишаном-убийцей, роль шайки локайцев, земельные махинации, шпионаж в пользу Англии. Отдельно остановился на рапорте Тринитатского-младшего, стычке его с интендантами, ставшей причиной устранения. Генерал разволновался и пожелал завтра же повидать Веселаго и Кокоткина. Это было ему обещано.

Затем правитель канцелярии задал несколько вопросов столичному гостю. Надо же знать, что за ветры дуют над Невой! И первый вопрос был, как здоровье государя. Тринитатский ответил: пока живой, но до зимы не дотянет. Тает на глазах. Только что Его Величество увезли в Ливадию. Там он, скорее всего, и помрет…

Тогда Нестеровский спросил, а каков наследник? Будущий император, сказал Михаил Львович, плохо готов к трудным обязанностям по управлению страной. И сначала за него все будут решать дяди, братья Александра Александровича. Но они чересчур нахраписты. Молодой государь пойдет у них на поводу – первое время. Однако когда-нибудь это кончится для их высочеств плохо. Цесаревич нерешителен, но злопамятен и скрытен. Петербург исподволь начинает готовиться к переменам.

Еще Тринитатский сообщил, что комиссия по разграничению Памира в следующем году расставит все столбы в горах. Решение договориться с англичанами уже принято. Полковник Галкин войдет в комиссию как технический специалист. Хотя обе стороны знают, в чем именно его специальность… Но и британцы не лыком шиты и всунули в комиссию майора Вахаба. Тот опытный разведчик, а стреляет, почти как барон Таубе! Алексей запротестовал: это невозможно, – однако генерал настаивал.

В завершение беседы ревизор сказал правителю канцелярии:

– Готовьте представление полицмейстера Скобеева на подполковника. За отличие!

– Но, ваше высокопревосходительство! – смутился Иван Осипович. – Я всего два года, как капитан! Не дадут!

Инженер-генерал даже не повернул головы в его сторону.

– Я, как приеду, сразу пойду на доклад к военному министру. Присылайте бумагу, Константин Александрович. А я ее толкну. Так толкну! Да и вас не забуду.

– Больше всех тут сделал Лыков, – тихо констатировал правитель канцелярии.

– Ему я, увы, ничем помочь не сумею, он частное лицо. Просто мы с женой будем молиться за него всю жизнь.

– Ни я, ни Иван Осипович так и не поняли, как Лыков все это делает, – продолжил Нестеровский. – Удивительно! Посмотрел на карту – и сразу раскрыл весь заговор. Сунул руку в самоварную трубу – а там улика. И так всякий раз. Помните, в античных трагедиях? Есть такой «бог из машины». Когда все запутывается неимоверно и разрешить конфликт нельзя, сверху спускается на канатах высшая сила. И расставляет все по местам. Вот это про него, про Лыкова.