Тушите свет (сборник)
Шрифт:
– Ну что я скажу? – Кряжимский снял очки и медленно протер их, затем водрузил на место. – Пока становится ясно следующее: данные люди, о которых мы практически ничего не знаем, проявляют интерес к вашей новой знакомой Наде либо к тем двум молодым людям, которые… с которыми вы познакомились одновременно с Надей. Если я правильно помню, это некие Алексей и Юрий. О них нам известно еще меньше. Только имена.
– Ну почему же только имена, – тут же возразила Маринка. – Нам известно, что Надя считает Лешу своим парнем, а Юра друг Алексея и Надю не любит. Это не мало.
– Это
– Это объясняет все! – высказалась Маринка. – Все логично и ясно! Этот худосочный Тимофеевич либо отец, либо другой родственник Юрия, и ему, видите ли, не нравится Надя, он считает ее недостойной парой своему сыночку!
– Ты же сама говорила, что Надя проститутка! – напомнила я ей.
– Говорила, – смутилась Маринка, но это быстро прошло, – а что я говорила! – воскликнула она. – Я говорила, будто из твоих слов следует, будто она вела себя как проститутка, но тут нужно учитывать две вещи. Во-первых, твою способность перевирать события, а во-вторых…
– Я ничего не перевираю! – сурово заявила я и даже повысила голос. Еще нужно разобраться, кто и что перевирает. – Я перечислила все события и не интерпретировала их. Надя была здорово пьяная! Вот тебе сколько нужно выпить, чтобы начать избивать какого-нибудь не понравившегося тебе мужчину? А потом ее поведение, ее разговоры с подружкой… Да мало ли что еще. Одним словом, общая картина верная: Надя… того…
– Избить мужчину? – задумчиво протянула Маринка, словно и не слышала ничего другого. – Да я и трезвая могу это сделать! – решительно заявила она. – Пощечину там… или…
– Пощечину! – повторила я. – А она со своей подружкой била его ногами! Кстати, там была еще и подружка, не будем забывать и о ней. Маша, кажется.
– Что делать будем? – спросил Сергей Иванович. – Вот что нужно решить. Я понял, что в дело Нади, о которой мы не знаем ничего, вмешались сильные люди, о которых мы тоже не ведаем. Но эти люди опасны, это однозначно.
– Слежка еще эта дурацкая, – поморщилась я, – не идет она у меня из головы. Куда я могла поехать, если они решили не допустить этого и на всякий случай послали за мной машину? Ведь прекрасно же известно, кто я такая!
– А ты думаешь, они ожидали, что ты куда-то поедешь? – спросила Маринка.
– А есть другое объяснение? – спросила я. – Зачем следить за мной, если про меня все известно: кто я, где я…
– Неизвестно только, «зачем» вы! – вставил Сергей Иванович.
– Как в мультике, – улыбнулся Ромка.
– Да, – согласилась я с Кряжимским, а на Ромку даже не посмотрела, – этого они не знают. Более того, этого не знаю и я, потому что все произошло случайно.
– Слишком мало мы имеем исходного материала, чтобы делать какие-либо выводы, – покачал головой Сергей Иванович.
– Не лезть никуда! – подняла палец Маринка. – Вот какой вывод! Никуда не лезть! Иначе потеряем нашего главного редактора. И редактором стану я. Ты хочешь этого, Оль?
Я промолчала и опустила глаза.
– И я не хочу, – вздохнув, сказала Маринка, – поэтому общим собранием решаем, что наша
– Даже? – переспросила я.
– Даже к себе домой! – решительно закончила Маринка. – А ты о чем подумала?
Совещание, не приведшее ни к какому результату, закончилось, все встали и ушли, Маринка быстро собрала кофейные приборы и тоже вышла, аккуратно закрыв за собою дверь ногой. Руки-то у нее были заняты.
Я закурила, подошла к окну и выглянула в него. «Фольксвагена» не было видно. Я решила воспоминания об этой машине выкинуть из головы раз и навсегда.
Слишком много неприятных неожиданностей случилось со мною за прошедшие сутки, чтобы забивать себе голову еще и каким-то там «Фольксвагеном». Проще всего было подумать, что слежка мне привиделась. Для нервов спокойнее. Я вздохнула и, отойдя от окна, вернулась к своему столу.
Тут дверь кабинета снова отворилась. И это опять была Маринка.
– Посетитель пришел, хочет непременно пообщаться с главным редактором, – доложила она, тщательно прикрыв дверь за собою. – Примешь или как?
– А кто такой или кто такая? – рассеянно спросила я ее.
– Кто такой, – пояснила Маринка. – Мужчина, молодой, ничего из себя. На встрече с тобой настаивает, но, если не хочешь, я сама с ним переговорю.
Меня это насторожило. Если Маринка сама собирается поговорить с мужчиной, да еще и ничего из себя, то почему я должна предоставлять ей эту возможность. Что я, разговаривать не умею, что ли? Да не хуже многих.
– Я пока ничем не занята, – равнодушно проговорила я. – Пригласи, что ли, послушаем, что скажет. Очередной жалобщик, наверное.
– Нет, не жалобщик, – сказала Маринка и, помявшись, зачем-то уточнила: – Так я не поняла, Оль: звать или не надо?
– Надо, – твердо сказала я и отодвинула все бумажки на столе в сторону. Живое общение с людьми для журналиста предпочтительнее всякой макулатуры.
Маринка обиженно передернула плечами, повела носом, но промолчала, наверное, потому, что уже открыла дверь. А за дверью находился тот самый посетитель, которого она не хотела пускать ко мне. Следовательно, я абсолютно правильно сделала, что пожелала сама пообщаться с ним. Хуже мне от этого быть не должно.
Глава 6
Дверь кабинета отворилась, и ко мне зашел тот самый посетитель. Это был действительно молодой человек.
Он был одет в легкий серый костюм с багамским цветастым галстуком. На ногах его сверкали лакированные штиблеты, и весь он был каким-то отлакированным, включая, разумеется, и прическу.
Внешний вид молодого человека говорил о претенциозности и высоком его мнении о собственной привлекательности. Надо признаться, он на самом деле был неплох: высок, строен, смазлив. Пожалуй, даже слишком смазлив. В лице этого парня не хватало мужественности, как мне показалось. Хотя, если бы Маринка заранее его не расхвалила, возможно, я не была бы такой привередливой. Но что есть, то есть: молодой человек мне не понравился, однако я постаралась ничем не проявить своего отношения.