Тусовка класса «Люкс»

Один час времени Ноя обойдется доктору Тейер в 395 долларов. Столько получают одни лишь высококлассные проститутки, и любой консьерж, стоило ему краешком глаза заметить, как Ной выходит из такси, мог не без основания предположить, что видит мальчика по вызову, которому повезло с покровителем. Его ярко-синяя рубашка, хотя ни от какого не дизайнера, была прекрасно отглажена, а загар, который можно было оценить лишь благодаря расстегнутому воротнику, явно был приобретен в Хэмптоне 1 . В петлице болтались солнечные очки фирмы «Дизель». Брюки подобраны безукоризненно: темный лен в мелкую

белую полосочку – специально, чтобы обозначить скрытую под внешней официальностью юношескую живость. На голове неброские, но дорогие наушники. Все продумано до мелочей.

У входа в здание на Парк-авеню Ной замедлил шаг. Можно было подумать, он поражен тем, что отыскалась столь идеальная для него среда обитания.

Но он не был ни вернувшимся из Хэмптона богатеньким сынком, ни мальчиком по вызову. Он был репетитором, специализировавшимся на подготовке абитуриентов к СЭТ 2 , и 395 долларов в час ему платили за уверенность в том, что Тейер-младший непременно поступит в тот же университет – один из самых престижных в стране, – где в свое время благополучно отучились Тейеры-старшие. Ной старался ничем не отличаться от своих учеников, быть таким же ухоженным, самодовольным и непробиваемым, как они, и добивался от них безоговорочного подчинения – это было сделать легче, если находиться с ними на равной ноге. На два академических часа он – ничем не хуже их.

В те дни, когда Ной чувствовал себя усталым – а сегодня был именно такой вечер, – он все время повторял в уме: «Триста девяносто пять долларов». Не получая удовлетворения от работы, он утешался мыслью, что заработает на этих уроках максимум возможного. Доктор Тейер попросила его прийти на полчаса раньше: после занятия Дилан собирался к парикмахеру, – и обещала оплатить такси. Ной сидел в желтой машине, мчавшейся между серых кирпичных строений Гарлема, и в голове его, в унисон с подсчетом таксометра, шел собственный подсчет: двадцать пять минут на дорогу, плюс сто минут занятие, плюс сам проезд, итого с Тейеров причитается восемьсот тридцать пять долларов.

В тот момент как фигура Ноя появилась за матовым стеклом входной двери, консьержи насторожились, но, рассмотрев при лучшем освещении молодость вошедшего, его тридцатидолларовые сандалии и наушники, снова расслабились. Консьержи, конечно, белые, но не в полном смысле этого слова – в их речи всегда слышен ирландский или русский акцент, в утомленных ночным дежурством глазах характерное для жителя Бруклина отсутствующее выражение. Они вели себя с ним осторожно, словно допуская, что может возникнуть необходимость выставить его обратно за эту самую дверь. Ужасные снобы эти консьержи.

– Як Дилану Тейеру, – сказал Ной.

Консьерж нехотя кивнул и набрал номер. Конторка у него голубая с золотом, словно аналой. Все эти дома на Парк-авеню уродливые, безвкусные строения, все как один похожие на «Отель» в игре «Монополия», но интерьер – сплошные лилии

и виньетки. Консьерж вопросительно глянул на визитера.

– Ной, – ответил тот.

– Ной уже поднимается, доктор Тейер… Добро пожаловать. – Он положил трубку и нажал кнопку. – Одиннадцать «эф».

Ной направился лифту с дверями из красного дерева. Он затылком почувствовал на себе взгляд консьержа и пожалел, что не надел мокасины – так он, пожалуй, мог бы сойти за местного. Но по крайней мере общение с консьержем принесло ему тридцать долларов. Теперь он должен восемьдесят одну тысячу. А после сегодняшнего занятия останется восемьдесят семьсот. Двери открылись.

Какую кнопку ни нажми, сработает только 11-Ф: это чтобы Ной случайно не потревожил покой какого-нибудь другого жильца. Лифт движется быстро, но все равно успевает набежать еще пять долларов.

«Ф» в «11-Ф» означало «Фасад»: двери открылись прямо в фойе квартиры. Из-за приоткрытой внутренней двери выскользнула женская фигура. Протянулась тонкая рука, звякнули золотые браслеты.

– Сюзанна Тейер, – сказала она.

Ной пожал протянутую тощую руку; снова послышалось звяканье.

– Очень приятно, доктор Тейер.

При первой встрече очень важно правильно сориентироваться. Если это мать и она не домохозяйка, «доктор» подойдет.

– Заходите. – Она открыла дверь и вплыла в зеркальный вестибюль.

Она походила на любую из матерей любого из учеников Ноя: хитроумно мелированные волосы запросто стянуты в хвост – словно и не сидела она каждую неделю у стилиста, чтобы соорудить эту пестроту. Большущие, как у кобылицы, карие глаза и темные брови контрастировали с выбеленными якобы солнцем волосами. На костлявых плечах перекатывалась нитка жемчуга, забираясь во впадину между ключицами.

Доктор Тейер мило улыбалась, между тем как ее глаза обшарили всего Ноя с ног до головы. По телефону она разговаривала крайне нелюбезно, понимала, что Ной собирается ее ободрать и заведомо негативно относится к ее сыну, которого он еще ни разу не видел. Сейчас же можно было подумать, что она еле удерживается от того, чтобы его обнять. Хозяйки апартаментов на Парк-авеню запрограммированы на радушие.

– Я решила, что должна быть дома, когда вы будете знакомиться с Диланом, иначе кто знает. Кто знает.

Она замахала руками и засмеялась; Ной тоже засмеялся – главным образом потому, что она стала похожа на мельницу. Он не мог решить, предостерегает она его или просто несет чепуху, и тут до него дошло, что ему следует сейчас находиться в школьной аудитории, как он всегда и планировал.

– Буду очень рад познакомиться с Диланом, – бодро сказал Ной. Он знал, что чрезмерно подгоняет этот вступительный ритуал. Надо бы еще немного подыграть восторгам матери, но мешала мысль о деньгах. Ной вырос в городке, где улицы назывались «Сельская» или «Дорога штата № 40», в городке, где не было ни Парк-, ни Мэдисон-, ни какой бы то ни было авеню. Если Тейерам ничего не стоило проболтать на лестнице двести долларов, то для него это было дико: слишком большая вырисовывалась сумма, неправдоподобно большая, словно какая-нибудь архейская эра в сравнении с человеческой жизнью.

Она указала наверх:

– Он у себя в спальне.

Ной направился к лестнице, взялся за тускло светящиеся, шикарные, но порядком потертые перила и проследовал на второй этаж. Его удивило, что доктор Тейер и не подумала пойти за ним.

– Ной, – услышал он снизу. Ной остановился и посмотрел на нее. В вырезе блузки он увидел ее груди и старательно уставился в перила, хотя мелькнувшая в голове мысль о нагой докторе Тейер его слегка позабавила.

– Послушайте-ка, у вас наверняка будут с ним проблемы, – говорила она, – он просто всего этого не учил. Я даже не знаю, как это получилось.