Тузы и шестерки
Шрифт:
– Сколько он получает?
– Михаил Арнольдович платил Тимофею из своего кармана, поэтому точно сказать не могу.
– Хотя бы ориентировочно.
– Около двух миллионов в месяц, может, и больше… – Исаева посмотрела Бирюкову в глаза. – Недавно, проверяя начисление процентов по депозитным счетам наших сотрудников, я обратила внимание, что Ярыгин со своего счета перевел на депозит Шерстобоева двадцать пять миллионов рублей. Что означает этот перевод, мне не известно.
– Когда такая операция состоялась?
– За неделю до гибели Лины.
– А накануне гибели Зинаиды Валерьевны Шерстобоеву не было перечислений?
– Нет.
– Когда
– Нынче, в конце января, Тимофей положил в наш банк пятнадцать миллионов наличными.
– Хорошая сумма.
– Относительно.
– По запросу прокуратуры можете дать об этом официальную справку?
– Без проблем.
– А Глеб Вараксин не был вкладчиком вашего банка?
Исаева грустно усмехнулась:
– Алкоголики в банках деньги не хранят. Они относят их в винные киоски да магазины.
– Есть предположение, что Шерстобоев с Вараксиным служили вместе в Приднестровье.
– Ни от того, ни от другого об этом не слышала.
– Вараксин не называл Шерстобоева сержантом?
– Нет. Глеб обычно обращался к Тимофею по прозвищу Тэтэ.
– Часто они общались?
– Не замечала. По-моему, у них были очень натянутые отношения. Вараксин завидовал Шерстобоеву и постоянно отпускал в его адрес колючие шпильки. В ответ на такие выпады Глеба Тимофей, будучи человеком трезвым и немногословным, только брезгливо кривил губы. Кстати, коль уж у нас зашел разговор об этих, с позволения сказать, «друзьях», то скажу вам нечто, совершенно непонятное для меня. Вчера после вашего телефонного звонка я под видом женского любопытства «посплетничала» с сотрудницами и к своему большому удивлению узнала, что Зинаида Валерьевна практиковалась управлять автомобилем не с Глебом Вараксиным, а с Тимофеем Шерстобоевым. Тимофей, оказывается, давно живет по соседству с Ярыгиными, только этажом ниже. Видимо, поэтому Михаил Арнольдович и взял его своим телохранителем. С какой целью Зинаида Валерьевна, рекомендуя мне в шоферы Вараксина, солгала, не могу понять.
– Вероятно, для убедительности, – сказал Бирюков.
– Выходит, она не знала, что Глеб алкоголик?
– Могла и не знать.
– Тогда ради чего так его расхвалила?
Антон улыбнулся:
– Это, Аза Ильинична, вопрос на засыпку.
– Нет, я в самом деле не могу понять: то ли это была какая-то интрига со стороны Зинаиды Валерьевны, то ли ее кто-то ввел в заблуждение. Боже мой, сколько загадок… – Исаева, помолчав, вздохнула: – Не знаю, как мы теперь будем жить без Михаила Арнольдовича. Такого финансиста, пожалуй, не найти. Кто вместо него возглавит банк…
– Вы же вице-президент. Вам и карты в руки.
– Впрягаться в такой воз? Ни за что!
– Боитесь, не потянете?
– Потянуть-то я потянула бы. Но зачем мне такая ответственность? Не женское дело – возглавлять коммерческий банк.
– Между тем дамы – не такая уж редкость на этом посту.
– Но редко у кого из них все хорошо кончается. Большей частью они – подставные фигуры. Вроде литературного зиц-председателя Фунта, который отсиживал тюремный срок за финансовых воротил при всех режимах.
В тихо приоткрывшуюся дверь робко заглянула белокурая девушка и смущенно проговорила:
– Извините, Аза Ильинична…
На лице Исаевой мелькнул испуг:
– Что еще случилось, Ирочка?
– Прокурора Бирюкова приглашают к Михаилу… извините, в кабинет Михаила Арнольдовича.
Глава XX
В
– Здравствуйте, товарищ прокурор.
– Здравствуйте, – ответил Антон. – Как же вы не уберегли шефа?
– Вот так нехорошо получилось… Не зря к нему в больничную палату голубь залетел…
– Шеф не заговаривал с вами о самоубийстве?
– Последнее время он вообще со мной ни о чем не говорил.
– Почему?
– С головой у него что-то случилось. Вроде как память потерял. Горе-то какое…
– Да, большое горе, – сказал Бирюков и открыл дверь кабинета.
Тело Ярыгина, как догадался Антон, уже отправили в морг на экспертизу, а участники следственно-оперативной группы, завершив осмотр места происшествия, сидели за длинным столом и обсуждали предварительные итоги. Бирюков сел рядом с Веселкиным.
– Что Аза Ильинична тебе поведала? – сразу спросил Костя.
Антон коротко рассказал содержание своей беседы с Исаевой. Энергичный здоровяк следователь горпрокуратуры Щепин сразу протянул ему стандартный лист высококачественной, с голубоватым оттенком бумаги:
– Почитайте, что и кому оставил покойный.
Завещание Ярыгина было напечатано компьютерным способом на одной стороне листа и заверено большим фиолетовым штампом областной нотариальной конторы. Суть его заключалась в том, что в случае смерти завещателя весь его денежный капитал, хранящийся в банке «Феникс», и дачный участок с коттеджем, расположенный в пригороде райцентра, переходят в личную собственность Исаевой Азы Ильиничны. Трехкомнатная полногабаритная квартира в Новосибирске со всей мебелью, имуществом и драгоценностями, а также автомобиль «Тойота» становятся собственностью технического секретаря банка Лисичкиной Ирины Васильевны. Сторожу дачного коттеджа Ивану Петровичу Шляпину передавался некогда принадлежавший Лине черный «Мерседес».
– Щедро распорядился своим богатством Михаил Арнольдович, – возвращая завещание следователю, проговорил Бирюков.
– Недурно осчастливил троих, – сказал Щепин.
– А личного телохранителя обошел…
– Видимо, чем-то Шерстобоев не угодил шефу, – высказал предположение Веселкин.
– Ты не беседовал с ним? – спросил Костю Антон.
– Потолковал.
– В его обязанности не входила охрана Лины?
– Утверждает, что нет. Говорит, будто Лина терпеть не могла надзора за собой. Полмесяца назад по просьбе шефа Тимофей пытался разведать, с какой целью она зачастила в рекламную фирму. Лина, узнав об этом, закатила отцу такой скандал, после которого Ярыгин больше никаких поручений относительно дочери Шерстобоеву не давал.
– О посещении кассы аэрофлота в день гибели Лины что толкует?
– Намеревался, мол, купить сестре билет до Москвы, однако на нужный рейс билетов не оказалось. Пришлось отложить полет до более подходящей поры. Службой в Приднестровье я пока не стал интересоваться. Подождем до завтра и станем действовать в зависимости от того, какую справку дает нам военный прокурор. Согласен?
– Конечно, – Бирюков повернулся к Щепину. – Предсмертной записки Ярыгин не оставил?
Следователь подал небольшой листок с мелкими зубчиками по верхнему краю, вырванный, похоже, из блокнота: