Тварь непобедимая
Шрифт:
– Поэтому и стены обиты звукоизоляцией?
– И поэтому тоже.
Григорий не стал спрашивать, зачем здесь такие тяжелые двери с мощными замками, зачем прочные металлические жалюзи на окнах. «Золотой родник» был самой неприступной больницей из всех, что ему приходилось видеть.
Помимо замков, жалюзи и телекамер, покой пациентов ежедневно и еженощно охраняли с десяток бойцов службы безопасности, которые проводили время у себя в караулке. Там они играли в карты, смотрели телевизор, чистили оружие или таскали гири. В любой момент клинику можно было
– Ну, приступим, – проговорил Соломонов, надевая перчатки. – Напомните, что у нас там...
– Тут заключение из лаборатории, – ответил Григорий, открывая документы. – Сегодняшний приступ утром – это, видимо, замедленная анафилактическая реакция на белковые сыворотки, которые ему кололи последние три дня. Поскольку упало давление, дежурный сразу поставил капельницу – ноль-один-процентный адреналин в хлористом натрии. Больше ничего не делали. Похоже, он получил легкую форму шока только из-за слабых гамма-глобулинов.
– Что сказано по состоянию?
– Судороги, учащенное мочеиспускание, уртикарные высыпания на коже, затрудненное дыхание... Стероидные гормоны рекомендуют не использовать.
– Ну, это мы сами решим, что нам использовать. Пишите: дексаметазон – внутривенно, пять миллиграмм, двухпроцентный супрастин – внутримышечно, два кубика...
Началась обычная ежедневная работа: негромкий голос профессора, шелест бумаг, звон инструментов. Задача у Григория была вроде и не сложная, но выматывался он здорово. Работая с Соломоновым, приходилось всегда быть в напряжении, он требовал предельной быстроты, аккуратности и точности.
В коридоре, при переходе в следующий кабинет, их перехватила Татьяна – кассир, выполнявшая еще и функции секретаря канцелярии.
– Игорь Эдуардович, позвольте забрать у вас Григория. Шамановский просил его зайти во флигель.
– Шамановский? – удивленно переспросил профессор. – Что-то случилось?
– Нет, ничего не случилось. Просто нужна какая-то помощь.
– Ну, раз так... Идите, Гриша, я справлюсь сам.
Григорий уже знал, что из главного корпуса во флигель можно пройти не только через дворик, но и через подземный коридор. Видимо, это было задумано как часть режима стерильности, хотя далеко не всегда правило соблюдалось.
Переход заканчивался дверью, которую сторожили магнитный замок и переговорное устройство. Еще ни разу Григорию не доводилось попадать за эту дверь.
На этот раз главный лично открыл ее перед Гришей. В подвальном коридоре было тепло и сухо. Гриша мимоходом заглянул через незакрытую дверь в одно из помещений и увидел просторный зал, освещенный только бледными кварцевыми лампами и глазками аппаратуры. Он не успел разглядеть ничего, кроме десятка высоких прямоугольных ящиков или, скорее, ванн. Здесь стоял странный кисловатый запах, словно в этих ваннах что-то мариновалось.
Шамановский провел Гришу в свой кабинет, устроенный здесь же, в подвале. Он кивнул, приглашая его садиться в кресло. Сам вымыл
– Ну, как работается?
– Пока справляюсь.
– Ну-ну... Давай помогай Соломонову. Ему уже тяжело одному. Сейчас притрешься у нас, получишь еще пациентов.
Рабочий стол главного был завален бумагами: почтой, компьютерными распечатками, рулончиками факсов. Возле лампы стояла небольшая фигурка какого-то животного, сделанная из желтого металла. Она являлась единственным украшением кабинета.
– Ты у нас зарплату получал уже?
– Да.
– Доволен? – Главный усмехнулся.
– Вполне.
Зарплатой своей Гриша был более чем доволен. Он помнил, как первый раз пришел в кассу, как расписался в ведомости, а затем Татьяна начала выкладывать деньги. Она вслух едва слышно пересчитывала купюры, стопка все росла и росла, и Гриша не мог взять в толк, что все это ему.
– Я что хотел спросить, – произнес Шамановский. – Ты ведь по-английски читаешь?
– Да, могу.
– Я получил материалы по поливакцинам. – Главный нашел на столе большой, криво надорванный конверт. – Ты посмотри, выбери, что тут интересного, пометь карандашиком. Потом расскажешь мне или Соломонову. До вечера управишься?
Григорий пролистал подшитую распечатку, кивнул.
– Как сделаешь – сразу заходи. Пойдем, провожу тебя к выходу.
Почему-то главный решил выпустить его не по переходу, а через дворик. Они поднялись по лестнице, прошли по коридору вдоль глухой стены. В следующую секунду Гриша увидел подтверждение своих старых догадок.
Они оказались в свинарнике. Наверно, это был самый чистый и комфортабельный свинарник, из всех, что существуют на свете. Длинное помещение, идеально вычищенное и хорошо провентилированное. В воздухе ощущался только запах мыла и дезинфицирующих растворов.
Перегородки из белого пластика делили помещение на два десятка кабинок, где коротали дни обитатели – чистенькие, ухоженные хрюшки. Казалось, даже элитных домашних собак не содержат в таких условиях.
Шамановский заметил, что Гриша с недоумением озирается, и усмехнулся.
– Тут у нас как бы подсобное хозяйство, – сказал он. – Растим понемногу четвероногих друзей человека.
– Подсобное хозяйство? – проговорил сбитый с толку Григорий. – Но ведь нам привозят готовые обеды.
– Свое хозяйство тоже нужно иметь, – туманно ответил главный. – Нравятся воспитанницы?
Он склонился над стенкой загона и почесал одну из хрюшек за ухом.
– Знакомься – это Брижит. Рядом – Элизабет, дальше – Патрисия. А вон там Мэрилин, Лайза. С черным ухом – это Софи.
В помещение вошел незнакомый человек в белом комбинезоне, с металлическим чемоданчиком в руке. Он увидел Григория и вопросительно посмотрел на Шамановского.
– Работай, – махнул рукой главный.
Человек разложил чемодан, зазвенел ампулами, приготовил шприц и сделал инъекцию свинье по имени Элизабет. Затем подошел к следующей, сверился с журналом и опять посмотрел на главного.