Тварь непобедимая
Шрифт:
– Тут пометка – повышенный билирубин в моче, – сообщил он.
– Сейчас разберемся, – проговорил главный и взглянул на Григория. – Ну, давай, вон в ту дверочку. Иди, парень, работай. Вечером зайдешь.
Григорий оказался во дворике. Зеленела молодая трава, светило солнце. Две женщины тщательно выметали дорожку, еще одна красила скамейку. Неподалеку водитель копался в потрохах белого угловатого джипа, который здесь использовали в качестве грузовика.
На фоне ласкового весеннего спокойствия все, увиденное во флигеле, показалось
И в то же время его начальник, профессор Соломонов, – в прошлом специалист по трансплантации, разработчик иммунодепрессантов. Как тут разобраться?
Единственное, что Гриша мог сказать точно, – в «Золотом роднике» к свиньям относились куда лучше, чем в большинстве городских больниц – к людям.
В субботу Гриша снова навестил родителей. Он прошел на кухню, где мать и отец готовились обедать, и, не говоря ни слова, положил на стол две стопки купюр, перетянутые резинками.
– Что это? – немного испуганно спросила мать, уставившись на деньги.
– Зарплата, – ответил Гриша. – Это вам.
– Это твоя зарплата? – не поверила мать.
– Не вся, конечно. Я себе тоже оставил.
– Интересно, за что платят такие деньги? – проворчал отец.
– А за то, что утки выношу и клизмы ставлю.
Гриша с огорчением понял, что родителей деньги не порадовали, а скорее испугали. За долгие годы работы на государство они разучились верить, что можно работать честно и при этом зарабатывать достойно.
– Я их не украл, – тихо добавил он.
– Гриша... – растерялась мать. – Ты лучше купил бы себе что-нибудь.
– Я куплю, мама. Мне на все хватит. Я теперь хорошо зарабатываю.
– Спрячь подальше, в буфет, – сказал отец, подвигая обе пачки к матери. Он коснулся их кончиками пальцев, словно боялся испачкаться. Гриша понял, что обижаться незачем. Чужие деньги, а особенно большие, не жгут руки только ворам и кассирам.
– Садись обедать, – добавил отец. – По такому поводу не грех и четвертинку открыть. Слышь, мать?
– Да-да, сейчас принесу.
Родители вроде успокоились, но держались все еще настороженно.
– Дожила, – вздохнула мать, расставляя тарелки. – Собственный ребенок меня кормить начал.
– Ну, так радуйся! – усмехнулся отец.
– Оксану идешь встречать?
– Откуда? – удивился Гриша, отложив ложку.
– Ты разве не знаешь? Она сегодня приезжает, мы с ее мамой разговаривали.
– Я ничего не знаю.
– Теперь знаешь. Сходил бы, встретил.
– Конечно, схожу. – Григорий почувствовал себя жертвой заговора. Все знают то, что касается в первую очередь его, а он – нет. Впрочем, он сразу отмахнулся от этих мыслей. Мало ли что могло
– Во сколько она будет?
– На шестичасовой электричке. Смотри не опоздай...
Через час Григорий был на работе. Несмотря на выходной, Донской оказался на месте. Он смотрел телевизор, пил кофе и откровенно скучал.
– Андрей, разреши ненадолго взять дежурную машину – мне нужно Оксану встретить с поезда.
– Только при одном условии, – ответил Донской. – Если ты возьмешь меня в качестве шофера.
– Пожалуйста, но... Зачем?
– Хочу посмотреть на твою любовь. И не бойся, отбивать не стану.
Без пяти шесть они были на вокзале. Донской сел за руль собственного «Мерседеса-320», одолжив для смеха шоферскую фуражку и пиджак с монограммой у дежурного водителя. Он посмеивался, представляя, как Гриша ошарашит свою подругу помпезной встречей.
– Я пошел на перрон, – сказал Гриша, посмотрев в очередной раз на часы.
– Не спеши. Ты когда-нибудь слышал, чтобы поезд пришел раньше времени?
Григорий все же не послушался и пошел встречать электричку. Однако та пришла на другой путь, и, пока он бегал, по перрону уже повалил народ.
Высмотреть Оксану в толпе не удалось. Гриша помчался к троллейбусной остановке, но и там ее не было. Он чуть было не решил, что его подруга не приехала, как вдруг увидел ее на стоянке такси. Гриша с облегчением перевел дыхание.
– Привет, – выдохнул он. – Я тебя еле нашел.
Оксана выглядела удивленной и даже немного растерянной, но Гриша не придал этому значения.
– Ты меня встречать приехал? – почему-то спросила она.
– Кого же еще? Чего не позвонила-то?
– Я? Не успела...
Она выглядела не так, как обычно, но Гриша к этому привык. Оксана всегда возвращалась домой разной – внутренне, а иногда и внешне. Каждый ее приезд проходил с разным настроением. С широко раскрытыми глазами она обрушивала на него свои впечатления, рассказывая о том, как в Москве одеваются и как едят, как отдыхают и как тратят деньги. Гриша однажды поинтересовался, как там работают, но этого Оксана пока не знала. В богемной среде, куда она удачно вписалась, понятие «труд» имело какой-то особый смысл.
Гриша посмеивался, Оксана в ответ обвиняла его в занудстве и провинциальной заскорузлости. Ее можно было понять. Она просто слепла от многоликой и многоголосой Москвы, как плотва, которая из мутного пруда попала в мир тропического кораллового рифа.
Она менялась и внешне. Григорий с сожалением обнаруживал, что ее замечательные натуральные черные волосы в один из приездов оказались красно-рыжими. Она стала красить ногти в черный цвет, носить куртки раздражающе ярких цветов, ботинки с несуразными гигантскими платформами. С этим Гриша мог только мириться, поскольку воспитывать Оксану не мог и не хотел. Наверно, она лучше знала, какой ей нужно быть.