Тварь

Выставной Владислав Валерьевич

Впрочем, «не так» пошли дела у всей компании беглых. Первым рухнул на землю Малой. Бука успел заметить дымящуюся дырку в его бритом затылке, но не стал тратить времени на любование этим, на удивление приятным зрелищем. Вместо этого перекатился в сторону, хватая автомат, выпавший из мертвой руки, и занял позицию, прикрываясь трупом. Поймал на прицел ближайшего мародера, нажал спуск – и выругался от бессилия: патронов в магазине не осталось. Вся надежда была теперь на неизвестного стрелка.

А беглые уже метались по небольшому пятачку Свалки, паля из автоматов во все стороны, не в силах сообразить, откуда по ним ведется огонь. Казалось, им это просто и не нужно – они будто

обрадовались возможности от души пострелять, с воплями и матом поливая огнем пространство вокруг себя. Один из них, краснолицый, стрелял, не целясь, более того – с закрытыми глазами, бешено хохоча и улюлюкая, будто своим жутким смехом хотел испугать невидимого врага. Выглядело все это безумие действительно страшно, и был шанс, что шальными пулями они положат чудом уцелевших пленников. Только толку от этой пальбы было немного: вояками мародеры оказались посредственными. Один из них, носясь вдоль завала из железок и бесполезно, в никуда, расстреливая боезапас, умудрился ненароком влететь в притаившуюся у ржавого фургона аномалию – изнанку. Его шумно вывернуло, швырнув обломками костей и ошметками внутренностей в приятеля – того самого, с обветренным лицом. Того перекосило от ужаса и отвращения и вырвало – словно кто-то нажал на кнопку с надписью: «Блевать!» Через секунду излишне впечатлительный мародер уже валялся в собственной же луже с прострелянной башкой.

Когда мародеров осталось всего трое, показался и стрелок. Бука даже не удивился, увидев этот тонкий, стремительный силуэт с двумя шестнадцатизарядными пистолетами в вытянутых и перекрещенных на запястьях руках. Что-то ему подсказывало, что Ника вернется – слишком уж быстро она согласилась уйти.

Легко, как кошка, девушка перемахнула через груду ржавого железного хлама, еще в прыжке начав бить с обоих стволов. Звуки выстрелов слились даже не в очередь – в сплошной грохот, и уже секунд через пять из рукоятей полетели выброшенные пустые обоймы. К этому моменту еще двое мерзавцев лежали на земле – а безликая фигура, не сбавляя шаг, продолжала идти вперед, преследуя последнего, главного мародера. На ходу она бросила в пыль один пистолет, во второй же коротким движением вогнала последнюю запасную обойму. В живых оставался только главарь, который и не думал сдаваться или подаваться в бега – он затаился за мятым контейнером и торопливо менял магазин. Ника, словно видела сквозь металл: она сходу взлетела на крышу контейнера, и главарь среагировал мгновенно: злобно оскалившись, задрал автомат и, судорожно водя стволом, принялся расстреливать крышу.

…На которой уже не было Ники: она успела мягко, по-кошачьи спрыгнуть, и спокойно выпрямиться во весь рост, направив пистолет главарю в голову. Тот заметил ее – и замер в оцепенении. Эта немая сцена наверное продлилась бы еще какое-то время, только беглый имел неосторожность слишком резко податься вперед, то ли пытаясь жестом остановить девушку, то ли, напротив – направить на врага автомат. Ника словно ждала повода: два выстрела слились в один. Бронежилет главарю не помог: с двумя аккуратными дырками во лбу тот повалился на бок. Некоторое время девушка еще стояла над трупом врага: то ли просто приходя в себя после стремительного боя, то ли совершая лишь одной ей известный ритуал. Она явно не собиралась ни брать пленных, ни отпускать недобитого врага: решив положить всех на месте, она исполнила свое решение с леденящей душу бескомпромиссностью.

Бука, замерев, смотрел на нее – будто новыми глазами. Антонов, нашаривший в пыли сбитые молодым мародером очки, тоже смотрел на свою лаборантку с некоторой растерянностью.

– Ты все-таки вернулась? – пробормотал он.

– А

вы снова недовольны? – донесся из-под шлема насмешливый голос.

– Нет, что ты… – пробормотал Антонов. – Ведь ты нам жизнь спасла.

– Будто знала, что это понадобится, – со сдержанной улыбкой сказал Бука. – Спасибо тебе.

– Сочтемся, – коротко бросила Ника, оглядывая поле боя. – Я и не собиралась вас оставлять – нужно было кое-куда смотаться. Кстати, как поиски артефактов?

– Вон, – Бука кивнул в сторону пустышки, валявшейся рядом с одним из подстреленных мародеров.

– Не густо, – сказала Ника. – Сейчас…

Она направилась в узкий проход между штабелями ржавых железных бочек из-под горючего. Через минуту вернулась с вещмешком, на вид – довольно увесистым. Встав на одно колено, вытряхнула на землю его содержимое. Бука с трудом сдержал досадливый возглас: он рисковал жизнью из-за одной-единственной пустышки, из-за которой чуть позже его собирались убить, а эта девчонка легко рассыпала перед ними настоящий клад: была здесь пара медуз, был кристалл, была кровь камня, несколько вывертов и, между прочим, две пустышки!

– Откуда все это? – тупо спросил Антонов.

– Вспомнила про тайничок один, – уклончиво сказала Ника.

– Твой тайник, что ли? – поинтересовался Бука.

– Какая разница? – пожала плечами Ника. – Ну, что – идем? А то, как бы на выстрелы стервятники не потянулись.

Это было верное замечание: стрельба в районе Свалки вполне могла заинтересовать бандитов. Быстро собрав хабар, подобрав оружие и забрав у мертвых мародеров оставшиеся патроны, двинулись прочь от опасного места. С патронами, кстати, ситуация была неважная: к автомату Антонова от силы набралось на два рожка, у Ники остался всего один магазин, плюс пятнадцать патронов к дробовику и гранаты. Следовало, по возможности, избегать открытых столкновений, а потому решили убраться со Свалки и двинуться по ее кромке, в обход.

Минут десять шли молча, потом Антонов сказал:

– И все-таки, я не понимаю, Ника: откуда в тебе такая жестокость?

– Что? – девушка, казалось, не поняла, о чем говорит босс.

– Ну, ведь последнего можно было не убивать, – Антонов неопределенно дернул плечом. – У него и патронов в магазине уже не было. Да и не собирался он под конец стрелять, вроде.

– Зато стрелять собиралась я! – резко сказала Ника. – К этим гадам у меня нет ни малейшей жалости. Еще семеро сдохли – и слава богу! В Зоне только легче дышать станет…

В ее голосе мелькнуло что-то такое, отчего Бука понял: была в ее жизни какая-то темная история. Лично он не взялся бы ее осуждать, хотя сам предпочитал не стрелять там, где можно было без этого обойтись. Но Зона есть Зона, и каждый приходит сюда за чем-то своим: сталкеры – за хабаром, мародеры – за чужими жизнями, а кое-кто – за местью.

К Барахолке вышли, когда уже начинало темнеть. В лагере сталкеров было малолюдно – всего трое грелись у костра в отдалении. Тем не менее, никто не обратил на пришедших особого внимания: сталкеры были заняты разговором, и, видимо разговором серьезным.

Отыскали вход в бункер, возле которого, с автоматом на коленях, дремал какой-то незнакомый парень. Решив не будить, почем зря, бдительную охрану, прошли мимо и спустились по крутым ступеням в мрачноватое подземелье, миновали пустовавший бар и оказались во владениях Сидоровича. Тяжелый железный щит над прилавком был задраен, и Бука постучал по нему рукоятью дробовика – никакой реакции.

– Одно из двух, – сказал Бука. – Или спит, или в подсобке, или пошел размяться. Хуже всего, если его вообще сейчас нет в Зоне.