Твардовский без глянца
Шрифт:
Дело в том, что, будучи студентом, Твардовский написал поэму „Мужичок горбатый“. Ее обсуждали. Много было нападок, именно нападок, а не делового разбора ее достоинств и недостатков. Но в конце концов поэму все же включили в одну из книжек „Наступления“. Твардовский прочитал ее уже в сверстанном виде, внес поправки. Журнал был отпечатан и переплетен… Однако поэма не увидела свет.
Зато из ее недр вышла „Страна Муравия“». [12; 179]
Михаил Поликарпович Котов (1907–1972), литературный критик:
«Литературный Смоленск
Но самым интересным в культурной жизни Смоленска тех лет была, конечно, писательская организация, которая уже тогда считалась одной из наиболее перспективных на периферии. А. Твардовский, Н. Рыленков, Д. Осин, Ф. Каманин, А. Македонов – таков далеко не полный список ее членов. Одни из них, – например, Твардовский, Каманин, – уже имели по две-три книги. Другие, – скажем, критик Македонов, – довольно часто печатались в столичных журналах. Уже пробовали себя так или иначе в литературе С. Фиксин, В. Ардаматский, Д. Дворецкий и другие смоляне, ставшие членами Союза писателей позже.
Поэтому, когда я впервые пришел в Дом искусств, где обсуждалась чья-то новая рукопись, я не почувствовал большой разницы между Москвой и Смоленском: шел принципиальный, заинтересованный разговор о литературе, причем товарищи не стеснялись говорить друг другу правду в глаза». [2; 75–76]
Николай Капитонович Павлов:
«Вскоре ‹…› на страницах „Большевистского молодняка“ одна за другой (в мае и июне 1934 г.) появились статьи П. Магера и И. Каца, утверждающие, что в творчестве Твардовского „сильны элементы мелкобуржуазного характера“, что его стихи проникнуты мещанской моралью. Но особо яростными нападками на Твардовского отличился В. Горбатенков – ответственный секретарь редакции „Большевистского молодняка“ (17 июля в этой газете была опубликована его статья „О творчестве т. Твардовского“).
В конце июля состоялся литературный декадник, посвященный Александру Твардовскому. С докладом о его творчестве выступил А. В. Македонов. Но доклад был слишком многословен, расплывчат и недостаточно аргументирован с точки зрения идейно-политической, столь необходимой для разгрома догматических, предвзятых, а в сущности клеветнических выпадов В. Горбатенкова против А. Твардовского. ‹…›
Сам Твардовский на этом декаднике спокойно, уверенно сказал:
– Я не считаю, что достиг каких-то вершин, отнюдь нет. В недалеком будущем я постараюсь выступить с новыми вещами, над которыми работаю, и вы увидите, насколько будут учтены мною ваши полезные советы и замечания.
Ему аплодировали все.
Однако
Несмотря на опровержения Македонова, Тарасенкова, а также некоторых товарищей из газеты „Рабочий путь“, неприязнь к творчеству Твардовского в смоленской писательской среде не только не затухала, но вспыхнула особенно ярко в апреле 1935 г., в канун областного совещания поэтов в Смоленске. В том же „Большевистском молодняке“ появилась статья В. Горбатенкова, И. Каца и Н. Рыленкова „Стих – это бомба и знамя“. В ней снова были повторены старые обвинения в адрес Твардовского. Но теперь уже, не стесняясь в выражениях, ее авторы говорили о сознательном утверждении поэтом откровенно кулацкой идеологии. ‹…›
Александр Твардовский был бойцом, который во все годы своей творческой деятельности вызывал огонь на себя. И выходил победителем!
В 1934 г. на областном съезде писателей Твардовский был единодушно избран делегатом Первого Всесоюзного съезда советских писателей. ‹…›
Вершиной смоленского периода творчества Твардовского стала „Страна Муравия“; с нею он в 1936 г. и покинул родной город, чтобы продолжить образование в Москве». [12; 190–193]
«Страна Муравия»
Михаил Васильевич Исаковский:
«Несомненно, глубокое знание истории возникновения многих колхозов Смоленщины, знание жизни колхозников и натолкнуло Твардовского на мысль взяться за поэму „Страна Муравия“. Писать это произведение он начал в тридцать четвертом году, когда ему было двадцать четыре года. И уже с первых глав „Страны Муравии“ стало очевидным, с каким талантливым, я бы даже сказал – с каким особо талантливым и самобытным поэтом мы имеем дело.
Еще не окончив поэмы, Твардовский часто читал мне то, что он уже успел написать.
Эти чтения, проходившие то в Смоленске, куда приезжал я, то в Москве, куда приезжал иногда Твардовский, я очень любил: в них всегда открывалось что-то новое, чего ты еще не знал и о чем никто еще не писал. Главное же – не писал так, как мог написать лишь один Твардовский». [2; 60]
Лев Александрович Хахалин, журналист:
«Собрались в Доме смоленских литераторов. ‹…›
Поэма или не была завершена, или Твардовский не дочитал ее до конца, но пересказал, что будет дальше. Говорил, что Моргунок полетит на самолете, увидит сверху попа с украденной лошадью и запустит в него сапогом. В поэме, как известно, эта встреча происходит по-иному.
Ясно ощущалась близость поэмы к поэтической стихии Некрасова, к „Коробейникам“, к „Кому на Руси жить хорошо“, и в то же время по языку, по своему поэтическому строю, не говоря уже о содержании, это была наша, советская поэма.
Обсуждение „Страны Муравии“ вылилось в спор между ее друзьями и недругами. Некоторые оппоненты доходили до нелепости. Спокойно, с грустной улыбкой отвечал Александр Твардовский своим недоброжелателям». [2; 173–174]
Михаил Поликарпович Котов: