Твари империи
Шрифт:
— Этот кусок свинины пожалуй поможет, — буркнул Дамматрик. — На одном вертеле и поджаритесь.
Лёгок на помине, явился Оборн. В конторе он выполнял самую грязную работу. Конечно, если под грязью подразумевать кровь и насилие. Имея хорошие связи в уголовном мире Альпорта, где его знали под прозвищем Упс, он прикрывал фирму от большинства проблем с должниками и рэкетом. Если не считать группировку Лейсона, пару раз нагревшую их на страховом мошенничестве, остальные шайки не рисковали связываться с товариществом. Даже напротив, принимая за равных, доверяли средства именно им. Что явно
— Что за дела, босс? — проворчал он, усаживаясь. — Этой ночью я должен находиться в районе Старой дамбы. И не со шлюхами веселиться, а следить за домом Тайрика. Прошёл слух, будто он собирается пережечь собственность на уголья и разыграть из себя покойника. А нам это совсем ни к чему. Пришлось передоверить слежку парням, но ты же знаешь их интеллектуальные способности. Так что если ты собрал нас среди ночи, просто чтобы поделить дивиденды за год, то шутка вышла неудачная.
— Дивиденды будут невелики, — скрипучим голосом ответил Шохальц. — Дамми проиграл тяжбу с Лейсоном, и нам придётся потуже затянуть пояса.
Толстяк теребил конверт, что получалось довольно ловко для его пальцев-сарделек и, наконец, соизволил прояснить ситуацию.
— Мы ожидаем клиента. Он прислал письмо, в котором попросил меня собрать всех компаньонов.
— В полночь? — слегка удивился Оборн.
— Таково условие.
— К тому же сегодня полнолуние, — заметил Рив, проверяя одним ногтем гладкость другого. — Полнолуние, вы понимаете? Надеюсь, он не потребовал заправить чернильницу кровью? Да, вот именно кровью.
— Просто мурашки по коже, — без малейшего оттенка страха заметила Ильми.
Она на миг забыла о печали, восприняв предостережение Ривси как шутку. Дамматрик улыбнулся. Ребята отличались здоровым цинизмом и подобными разговорами просто дразнили Пузыря, который в отличие от них слыл жутко суеверным типом.
— Он выложит сотню пальм только за то, что мы выслушаем его предложение, — ворчливо проговорил толстяк.
Оборн присвистнул. Сто пальм — пусть и не состояние, но изрядная сумма. Никто из них не смог бы вспомнить клиента с такой платой за первый визит. Тут пахло тяжелой работенкой и риском. Причём риском прежде всего для Оборна и Дамматрика. Сам-то Пузырь страхованием почти не интересовался и доходы от официальной деятельности считал лишь приварком. Он чаще использовал фирму для прикрытия старых, весьма сомнительных делишек.
— Когда написано письмо, и когда отправлено? — поинтересовался Рив.
Толстяк медленно осмотрел листок и конверт. Наверняка он это уже не раз проделывал, а теперь просто тянул время.
— Здесь не указаны даты, — ответил, наконец, Шохальц. — Около месяца письмо пролежало у Загнера, который получил его в другом конверте с сопроводительной запиской и гонораром. Нотариусу предлагалось доставить конверт по назначению сегодня утром, что он и выполнил с присущей ему аккуратностью. Почему ты спросил? Это что-то меняет?
— Не знаю, — Ривси задумался. — Полагаю, скоро увидим.
В этом был он весь — болтал, когда сказать нечего, молчал, когда что-то
***
То, что в контору пожаловал колдун, стало ясно, как только ночной визитёр коснулся дверного звонка. Ещё до первого проворота бронзовой головки, над камином замерцал оберег, а Рив, обладая даром, почувствовал коллегу мгновением раньше.
Пятеро компаньонов напряглись.
— Типун тебе на язык, Рив, — прошептал Оборн. — Громадный типун, сраный ты колдунишка.
Хойти встретил клиента у входа и, предприняв неудачную попытку добавить его плащ и шляпу к гардеробу сотрудников, препроводил в кабинет одетым. При этом слуга сохранил достоинство и невозмутимость. С той же невозмутимостью он принял бы, наверное, и председателя городского Сената. Впрочем, наверняка принимал. И дом, и слуга повидали на веку всякого.
С одной стороны, ночной гость выглядел вполне обыкновенно для Альпорта: широкополая шляпа, бросающая тень на лицо; длинный плащ, скрадывающий фигуру; сапоги без металлических набоек, чтобы не производить лишний шум при ходьбе. Всё неброских цветов, без блеска пуговиц, фибул или пряжек. После захода солнца даже богатые горожане предпочитали носить скромные одеяния, дабы роскошью не привлекать внимание ночного братства. С другой стороны, Дамматрику вовсе не показалось, чтобы их ночной гость мог кого-нибудь испугаться. Скорее сам мог вселить страх в любого душегуба. Его силу смог почувствовать даже он, не имеющий способности к магии.
Дамматрик не взялся бы по чертам лица определить происхождение гостя. Тот точно не был местным. Таких серьезных людей в городе Дамматрик знал всех. Но откуда он явился? Массивная челюсть напоминала газетную карикатуру на сержантов городского ополчения. Кожа не выглядела слишком бледной, хотя её коричневый оттенок являлся скорее загаром, чем природной смуглостью. Такой типаж можно встретить в любом углу Ойкумены. Возраст? Ну, о возрасте колдунов по внешности не судят. Солидный мужчина средних лет. Вот и всё.
Гость уселся в единственное свободное кресло и мазнул тяжёлым взглядом по лицам компаньонов, так, что пламя свечей дрогнуло, словно от сквозняка. Взор остановился на председателе.
Стопка монет вывалилась из рукава ночного визитёра, словно кинжал убийцы. Придерживая большим пальцем всю стопку, мизинцем он с ловкостью метателя смертоносных снежинок, одну за другой переправил монеты под пухлую ладонь толстяка. Это были старые золотые империалы достоинством в десять пальм каждый. Монета серьёзная, вызывающая доверие. Такую обычно берегут для крупных сделок или откладывают на чёрный день.
— Что ж. Я выполнил изложенную в письме просьбу, — отчитался босс, сдвинув империалы на край стола. — Здесь и сейчас собрались все совладельцы страхового товарищества. Или лица их замещающие, — добавил он после некоторой паузы.
Посетитель удовлетворённо кивнул.
— Разрешите представить, — продолжил Шохальц. — По правую от меня руку Ильметра Торадо, Дамматрик Лавирин… — пока гость поворачивал голову, следуя за представлением, Пузырь незаметно и проворно для его толстых пальцев потёр одну из монет о металлический выступ кресла. — По левую руку Ривси Павлин и Оборн Верт.