Твари распада
Шрифт:
Когда я поднимался, послышался металлический щелчок. Кто хоть раз в жизни пользовался замком, не может не узнать этот звук.
Я спокойно, давая понять, что не мародёр, вышел на площадку этажа и уже твёрдым голосом позвал её.
Ответом была тишина.
– Слушай, если ты хочешь жить, открой дверь. Я человек – теперь это важно. И я твой сосед, хоть мы не были знакомы. Может быть мы даже как-то видели друг друга.
Никто не отвечал.
– Я не могу этого обещать, но может вместе мы сможем узнать, что с твоими родителями, – эти слова
Давление на чувства подростка дало нужный эффект. За одной из дверей раздался щелчок. Дверь приоткрылась, оттуда высунулось прелестнейшее личико с бледной кожей, лёгкими конопушками вверху переносицы и под яркими, синими глазами, алыми пухлыми губками и каштановыми волосами до пояса.
– Молодец, – сказал я – не бойся, мы на одной стороне – на стороне живых.
Девочка открыла дверь шире. Она была в синих тренировочных штанах, обтягивающих ещё тонкие длинные ноги и белой футболке с обрезанными на середине плеч рукавами. Корявая прелесть её фигуры до сих пор жжёт мне что-то в душе и там, где уже ничего нет.
– Как тебя зовут?
– Жанна, – тонким голосом ответила она.
– Разрешишь войти?
Она секунду помедлила, пытаясь просканировать меня испуганным взглядом, затем впустила.
Внутри всё было отделано монументально, но со вкусом: тяжёлая, явно из прошлого века мебель, тканевые обои, раритетные напольные часы высотой 2 метра и прочие атрибуты зажиточного, пожилого человека.
Мы прошли на кухню. Пристально всё осматривать я не стал, чтобы не пугать девочку. Спокойно сел на тяжёлую табуретку и подвинул одну ей. Жанна с неуверенностью посмотрела на меня, потом опустилась на твёрдую поверхность.
– Я думаю, описывать ситуацию тебе не нужно. Сколько тебе лет, кстати?
– Тринадцать.
– Сама всё видишь, – я сделал паузу, чтобы изучить её взгляд.
Она достаточно ясно всё понимала.
– Связи нет уже несколько дней, так что не могу сказать, что творится в мире. Только ли это в России или другие страны тоже пали жертвами этого ужаса, я тоже не знаю. Но я знаю, что мы с тобой сейчас и здесь, и нам надо как-то выживать. Поэтому, если ты хоть что-нибудь по поводу этого всего знаешь, расскажи сейчас.
Жанна какое-то время молча и растерянно смотрела на меня. Она явно ждала, что говорить буду я. Но увы, всё, что я мог ей рассказать – это повадки гниющих двуногих существ, бродящих за окном.
– Ну… – начала она – я была на танцах. Было видно, что все преподаватели и администрация нервничают – им было что-то известно, я думаю. В Интернете ничего особенного не было. Был в группе парень – Саша, он любил всякие паблики про монстров, инопланетян там… Он говорил, что в городе появились восставшие мертвецы, что они убивают людей.
Было видно, что девочка успокоилась, углубившись в безвозвратно потерянное светлое прошлое.
– Преподаватели даже ругались между собой.
– Возможно, некоторые хотели отпустить вас домой, другие были против, чтобы не поднимать панику, – сказал я.
– Не знаю!
Девочка вдруг помрачнела: я выдернул её из мира воспоминаний. Надо быть осторожнее с психикой детей.
И параллельно с этими правильными мыслями во мне ритмично нарастал чрезмерный интерес, правильней сказать – аппетит к этому молодому прекрасному существу.
– Я позвонила папе.
– Он был на работе?
– Да.
– Где он работал? Территориально, – уточнил я.
– На Васильевском острове.
– Что дальше?
– Он сказал мне идти домой, но было не похоже, что он что-то подозревал. Я после думала, что он специально отправил меня домой, но он был абсолютно спокоен… Он не был в курсе.
Про себя я приподнял бровь, отдавая дань аналитическим способностям этой юной особы.
– Потом я пришла домой… И всё. С родителями больше связи не было. Больше мне нечего рассказывать!
– Ты видела что-нибудь до того, как отключили электричество? Я имею ввиду в Интернете.
– Нет, ничего не было.
– А твоя бабушка? Она куда-то уехала или… Как и родители, была в городе?
– Она была в городе, – края её губ опустились вниз, они была готова разрыдаться – вышла в пятницу вечером и не вернулась.
Я опустил голову, раздумывая, что делать дальше. Собственно, раздумывал я не об этом, тут и так всё понятно: брать Жанну к себе, забирать все запасы из её квартиры и из своей, а потом пытаться как-то выбраться из города. Вопрос был в том, как убедить её в правильности такого плана, ведь, скорее всего, её родители мертвы, но она очень желает их найти.
– Давай так. Ты собираешь свои вещи – только самое необходимое, потом мы проводим инвентаризацию запасов в этой квартире, – я хотел сказать в «вашей», но это могло бы натолкнуть её на мысль о пропавших родителях – мы идём ко мне и ждём.
Я не решился сразу сказать, что планирую убраться из города.
– Ждём чего? – спросил подросток.
– Помощи, очевидно, – я развёл руками, как будто она спросила глупость.
– А что с моими родителями?
– Узнаем всё у военных. Наверняка у них есть какая-то статистика.
– А где они были всё это время?!
Неожиданно в девочке проснулся самый настоящий гнев, я даже немного напрягся.
– Не знаю. Но не могла же огромная страна взять и вымереть вот так сразу. Десятилетия холодной войны: у нас колоссальная инфраструктура, так что и не такое пережить можем.
– Да, только где гарантия, что к этой инфраструктуре допустят всех? – ответила девочка.
Я мысленно поднял уже две брови. Девочка умна не по годам.
– Давай пока делать, что можем, – сказал я.