Твердолобый
Шрифт:
Баранов освободили от веревок и, волоча за шерсть, оттащили каждого к своему краю площадки.
Противники постояли с минуту, приглядываясь друг к другу и накапливая ярость. Наконец, сердца их загорелись — бойцы стремительно бросились друг на друга. С треском сшиблись рогами — точно короткий удар грома долетел с неба. В толпе засвистели, заорали от восторга. Тахир машинально тер кулаком правый глаз, глядел одним левым. Он не слышал азартных возгласов соседей, вообще не видел никого — лишь двух боевых баранов, сошедшихся в смертельной схватке. Он видел: после каждой очередной сшибки, гордо задрав головы, оба соперника одновременно отбегали на свою сторону
Вот сейчас столкнутся!..
Шарк!
— Хай, молодец!
Людям казалось, что при ударе огонь рождается — рога высекают искры.
Бараны снова разошлись. Повернулись — и:
Шарк!
— Хай, молодец! — ревела толпа.
Бой баранов был для собравшихся зрелищем необычайно увлекательным вовсе не из-за того даже, что объявлен хороший приз. Нет, тут еще другое было, особенно подогревавшее чувства. Баран побеждает соперника честным прямым ударом. И многие, многие люди, когда сшибаются с громом и высекают искры крепкие рога, чувствуют, что и у них в душе гремит оглушающе азарт, страсть опаляет огнем и кровь делается горячее, что это они участвуют в сшибке, и гремит и бушует вместе с их душой вся земля, целая вселенная.
Удар!
Шарк!
— Хай, молодец!
Кричали в восторге ребятишки, одобрительно вскрикивали взрослые мужчины, и даже старики не могли удержаться.
Вот бараны опять развернулись, постояли, бросились друг на друга — шарк! И с грохотом нового столкновения увидел наконец Тахир долгожданное: огромный самец, противник Твердолобого, поджал задние ноги, сел по-собачьи на землю. А Твердолобый, приготовившийся было к очередной схватке, высоко поднял голову, победно огляделся. «Победил, победил!»— радостно закричали в толпе. Тахир выбрался из круга людей на площадку, в упоении победы обнял барана за шею — тот, еще не остывший после боя, резко дернулся. Тахир, не удержавшись на ногах, растянулся в пыли. Собравшиеся засмеялись, довольные.
— Что за баран — двоих уложил!
Счастливый, полуоглохший от волнения, Тахир не рассердился на Твердолобого: ведь это была их общая, двоими заслуженная победа, он поставил на своем, он доказал: пусть теперь председатель и завфермой попробуют посмеяться над ним — да он. сам посмеется… И Тахир не уставал и после боя рассказывать встречным и поперечным о схватке и своем великолепном Твердолобом. Радость победы долго не отпускала его, он даже забыл получить вознаграждение — его пришлось отыскивать, чтобы вручить выигранную козу.
Теперь Тахир ни днем ни ночью не отходил от своего любимца, ухаживал за ним как только мог — кормил-поил, выводил гулять на такыр — для поддержания формы, готовил к новым победам. Побед было много. А накануне подошедшего праздника Тахира осенило — он попросил своего товарища — водителя отвезти его с бараном в горы…
Прорезая темноту ночи лучами фар и натужно завывая, грузовик двигался по знакомой Тахиру дороге к пастбищам. Баран втягивал ноздрями воздух и волновался — да, он узнал эти горы, это небо, эти запахи; здесь он родился, здесь охранял свою отару, здесь оставил белую овцу. Сердце его стремилось вперед, туда, к травяному склону… и чем сильнее он рвался, тем больнее сжимала горло и душила веревка, казалось, вот-вот перережет шею. Но баран не чувствовал боли — проснувшаяся боль разлуки, боль потери была сильнее. Тахир понимал все, что творилось с бараном, и сердце его полнилось уверенной радостью: Твердолобый не забыл родные горы, он рвется к ним, не может
Расчет Тахира оправдался: таким разъяренным, как в начавшемся бою, он не видел еще своего барана.
Как бешеный горный поток неудержимо несется вниз с высокой кручи, так несся Твердолобый навстречу своему противнику. Противником сегодня был здоровенный черный красавец. Уши у него не были подрезаны, и Тахир понимал, что это означает: черный баран не ходил в отаре и не знал, не испытывал чувства свободы и любви — хоть его и не охолостили, сохранили свирепым и яростным для боя.
Черный противник казался огромным — был он заметно крупнее Твердолобого. Собравшиеся вокруг площадки рассказывали друг другу, что его специально привезли из далекого горного аула к сегодняшнему бою, что пришел конец славе Тахира и его Твердолобого.
Бой продолжался недолго.
Кончился он после четвертого столкновения.
— Хай, молодец, молодец, расколол! — закричала толпа. Черный баран после удара не мог двинуться с места, стоял и тряс головой. Твердолобый отбежал, развернулся и снова бросился на соперника; однако, подскочив вплотную, не ударил — остановился как вкопанный. Твердо упершись копытами в землю, он, видно, ожидал, что противник если уж не летит навстречу, так хотя бы взмахнет угрожающе рогами. Но черному барану было уже не до боя — он лишь тряс головой, не в силах вынести смертельную боль. Из головы его, будто из лопнувшей под утренним солнышком сочной перезрелой дыни, вытекала белесая жидкость… показалась и кровь…
Хозяин несчастного, похоже, не мог поверить в случившееся — стоял, приоткрыв рот, будто хотел сказать что-то — и задохнулся.
— Забери, забери своего барана! — кричали люди.
Тахир, не в силах скрыть ликование, широко улыбался, его распирало от радостного сознания победы после тревоги и ощущения опасности, он обнимал своего героя — и улыбался, улыбался.
О Твердолобом заговорили в округе. В иные дни он выигрывал на праздничных состязаниях не по одной овце и брал верх не над одним сильным противником. Полученных овец Тахир тут же продавал — в дом текло богатство: иногда по нескольку его прежних месячных зарплат в день. Он уже не работал в колхозе даже и сторожем на бахче. Председатель как-то пригрозил сердито:
— Что за упрямый, твердолобый ты человек! Не станешь трудиться — отберем меллек (приусадебный участок).
— Забирайте, на что он мне! — равнодушно согласился Тахир.
Теперь он не волновался, не замирал больше, когда его Твердолобый разбегался навстречу очередному противнику, — лениво позевывая, прикидывал, за какую цену можно будет отдать очередной выигрыш — овцу, а то и теленка. У него отрос живот, округлились и налились румянцем щеки. С людьми он теперь говорил свысока, цедил сквозь зубы, мог и грубо ответить. Ему прощали все — владельцу барана, прославившего аул.
Однако Тахир не оставлял своими заботами Твердолобого ни днем ни ночью; за бараном теперь ухаживали все домашние — Тахир не препятствовал.
И сам Твердолобый тоже не противился — привык к новой сытой жизни. Он не вспоминал уже с всегдашним волнением прежнюю свою волю, высокие горные хребты, гремящие эхом ущелья, да и белая овца все реже вставала перед глазами. Не было теперь в душе барана и прежней ярости, хотя дрался он все так же мастерски. Казалось, призам не будет конца. Как-то на богатом тое не пожалели хорошего теленка — за одну схватку Твердолобый принес хозяину четыреста рублей.